— Ловок! — не удержался Империале.
Каэтани мрачно кивнул.
— Поэтому они и были настроены так враждебно. Сочли нас пиратами, а Вибору уже готовились побить камнями. Я с большим трудом уговорил их отсрочить казнь.
— Зачем вам этот ублюдок? — удивился де Коронадо.
— Сам не знаю, — пожал плечами Каэтани, — всё-таки хочется узнать, почему им так интересовался де Феррера. Хотя, скорее всего, это уже не имеет никакого значения.
— Почему?
— Потому что я узнал, какой сейчас год.
— Какой?
— Вы не изучали древнюю историю, дон Хуан? — спросил герцог.
— Как-то не сподобился, — хмыкнул де Коронадо.
— А вы, сеньор Николо? — Онорато взглянул на венецианца.
Тот покачал головой.
— Тогда это вам мало о чём скажет. Сейчас сто десятая Олимпиада.
— Олимпиада? Что это?
— Состязания мужей, весьма популярные in antiquitas. Это празднества в честь языческих богов и они были запрещены Христовой Церковью ещё в первые века её утверждения.
— В первые века? — озадачено пробормотал де Коронадо.
— Так… когда же была эта самая… Олимпиада? — спросил Империале.
Каэтани посмотрел в сторону города.
— Сто десятая. Эти состязания проводились раз в четыре года. И мне совершенно точно известно, что Александр Великий умер в сто четырнадцатую. Мы в далёком прошлом, сеньор Николо.
Возвращению отряда в лагерь местные не препятствовали, но Каэтани и не думал им доверять. Он отправил сто человек с аркебузами, тяжёлыми мушкетами и парой фальконетов на мыс, с которого хорошо просматривался город. Организовал посты ещё в трёх местах на расстоянии мили от места высадки.
В лагере герцог немедленно созвал совет всех старших офицеров. Оглядел озабоченные лица собравшихся и перешёл к делу без долгих предисловий.
— Сеньоры, не стану скрывать, дела наши — хуже некуда. Все вы свидетели необъяснимых явлений — флот наш пропал без следа, укоротилась ночь, изменились очертания берегов, а в устье реки возник город. Я вошёл в этот город и говорил с его правителями. Называется он Эниады. В нашем времени от него стались одни развалины.
— В нашем времени? — спросил капитан венецианской "Веры", Джанбатиста Контарини.
— Да, — кивнул Каэтани, — сейчас не тысяча пятьсот семьдесят первый год от Рождества Христова.
— А какой?
— Это сложный вопрос, — покачал головой Каэтани, — к сожалению, со мной нет моих книг, я могу полагаться только на память. Принимая во внимание услышанное в городе, и если я не ошибся в расчётах, могу сказать, что находимся мы в древней Элладе. Сейчас середина лета и в Афинах в должность архонта заступил Никомах, а римляне избрали консулами Гая Марция и Тита Манлия Торквата