Не опуская руку, Онорато, медленно двинулся вперёд. Он не надел латы и даже поддоспешную куртку. Демонстративно красовался в белоснежной камисе с пышными манжетами. Его примеру больше никто не последовал и за герцогом шли два железных человека. Причём у де Коронадо на галере нашлись даже сабатоны, а подбородник бургиньота закрывал лицо до глаз.
Испанцы и итальянцы приблизились к толпе вплотную, на длину копья. Остановились. Онорато простёр перед собой и вторую руку:
— Эмейс эйреникос!
Несколько копий, целивших прямо в грудь герцога, медленно поднялись.
— Они понимают? — спросил Империале.
Сам бы он сказал: "Эмасте эйреникой". Ведь похоже? Неужели не поняли бы? Весь двухдневный переход из Эниад Николо торчал на "Капитане" де Коронадо, оставив свою "Донзеллу" на помощника. Каэтани натаскивал его и нескольких греков, из числа венецианских моряков, в древнегреческом. Однако, едва ступив на берег, Империале мигом позабыл всё, что ему втолковывал герцог.
Из толпы выступил мужчина лет сорока в красной хламиде и спросил:
— Кто вы?
Каэтани сделал ещё шаг вперёд.
— Мы пришли издалека. Из-да-ле-ка. Ис-па-ни-я. Понимаешь? — Каэтани говорил медленно, спотыкаясь, подбирая слова. — Земля, далеко. Запад. Далеко.
— Вы воины? — спросил муж в красном.
— Да, — кивнул Каэтани, но сразу поспешил добавить, — нет вреда. Мы идти с миром. Хотим купить хлеб. Еда. Вода. Понимаешь?
К "красному" приблизился ещё один муж. Они переглянулись. и второй что-то спросил у герцога.
— Что он говорит? — прошептал Хуан Васкес, стоявший подле Николо.
Тот коротко взмахнул ладонью и поморщился. Потом всё же пояснил:
— Спрашивает, что нам нужно. Вроде не поверил дону Онорато.
Каэтани начал говорить быстрее, хотя по-прежнему многократно повторял одни и те же слова. Империале уже не успевал за беседой и воспринимал лишь отдельные обрывки фраз.
Переговоры длились недолго и "красный" вроде бы ими удовлетворился. Он быстро что-то прокричал толпе и люди начали понемногу расходиться, хотя подле испанцев всё равно оставалось несколько десятков. Один из любопытных приблизился к Хуану Васкесу и осторожно постучал по броне. Тот раскрыл подбородник шлема и изобразил приветливую улыбку (по мнению Империале — хищно оскалился).
Сам Николо снял шлем, широко улыбнулся и крикнул:
— Эйреникос!
— Наверное, люди дона Кристобаля вот так же впервые общались с язычниками, — пробормотал де Чир.
— Мартин, вы ведь бывали в Новом Свете? — спросил Николо, не переставая улыбаться.
— Однажды ходил на Эспаньолу. Не знаю, как полсотни лет назад, но теперь это название совершенно справедливо