- Я думаю, не стоит сейчас пересказывать историю нашей жизни, это займёт много времени, к тому же ты наверняка уже много раз всё слышала от тёти Алисы.
- Я хочу услышать от тебя. Ты никогда не рассказывала ничего о ваших первых встречах с отцом. Мне интересно, что ты об этом думаешь, и что ты чувствовала, а тётя Алиса была всего лишь посторонний наблюдатель.
- Да, она была подружкой невесты на свадьбе и моей подругой с раннего детства, поэтому, не сомневаюсь, она отлично передала действительность, мне наверняка нечего будет добавить.
- Перестань, мама, у нас сегодня свободный день и моё главное желание – пообщаться с тобой.
Веста радостно развела руками. Её улыбка засветилась любовью, любовью к дочери, к хорошему дню, ко всему, что её окружало. А день на самом деле выдался просто чудесный. Погода, наконец-то, не жарила и радовала лёгкой прохладой под лучами солнца. С утра, прямо перед рассветом, прошёл мелкий дождик и освежил землю.
- Ладно, я поделюсь с тобой воспоминаниями, хотя, возможно многое я уже не вспомню. Когда-то я вела записную книжку и всё-всё ей доверяла, но потом я побоялась брать её в чужую страну, да и дома оставлять было боязно. Тогда я сожгла её, там, на Эриде, двадцать восемь лет назад.
- Знаешь, я тоже веду дневник.
- Правда? Никогда не знала об этом. И что же ты там пишешь?
- Разное… – Беллона пожалела о том, что разоткровенничалась, потому что за дверью услышала удаляющийся шорох «Кто бы это мог быть? Кому нужно подслушивать мой разговор с мамой? Странно». – Всякие малозначительные мелочи, иногда пытаюсь пробовать себя в качестве поэта, но получается неважно.
- Ты слишком самокритична, а вдруг это что-то стоящее, а ты скрываешь от людей талант?
- Не заостряй на этом внимания, ты начинала говорить о своей молодости…
- Ах, да. Тебя интересовало, как я познакомилась с его величеством? Слушай. Мне, кажется, было тринадцать лет, да, точно, тринадцать. Шёл 2068 год. Я была совсем ребёнком и ещё даже не знала, что значит слово «замужество», хотя его уже начинали часто произносить при моей старшей сестре…
- Тёте Минерве?
- Да, царство ей небесное. Она достигла шестнадцатилетнего возраста, и отец торопился выдать её под венец, потому что её поведение и характер оставляли желать лучшего.
- Я несколько раз слышала о ней что-то в этом духе, она на самом деле была такой отвратительной?
- Послушай, если о Минерве и говорят плохо, то она это заслужила, хотя я лично давно не слышала разговоров о ней. Слишком это был опозоривший Беренсов член семьи, и теперь о нём не вспоминают. Даже я не могу ей многого простить, хотя бы смерть нашего отца.