Концовка романа заведомо бесстрастна и даже несколько цинична. По завершении трагедии Крог просто-напросто возвращается к повседневным делам. Кстати, подобным образом Грин заканчивает роман третий раз подряд, только в романах «Поле боя» и «Стамбульский экспресс» место Крога занимали соответственно дознаватель Кондер и скоробогач Майетт. Жизнь продолжается – и это не хорошо и не плохо, это всего-навсего факт. «Возможность же все это наблюдать (вновь процитируем Бродского), к осеннему прислушиваясь свисту, единственная, в общем, благодать, доступная в деревне атеисту».
А католику?
Все мы в этом мире странники. И беглецы. Или все-таки беженцы? Предчувствуя (и отчасти предугадывая в своей прозе) скорый крах Британской империи и отчаянно скучая на Острове, Грин отныне – и до конца своих дней – будет совершать систематические вылазки в не затронутый британской колонизацией католический третий мир.
Как неутомимый искатель приключений, как специализирующийся на «горячих точках» журналист и, разумеется, как писатель.
Совы не то, чем кажутся[27]
Грэма Грина в критике порой называли Гримом Грином (Grim Greene – буквально «свирепый Грин»; каламбур и аллитерация поневоле заставляют вспомнить о постоянном кинообразе Клинта Иствуда – Грязном Гарри). Грим Грин, согласно этой шутливой оценке, написал за своего двойника и однофамильца (но не тезку) «серьезные» романы (novels), оставив на долю Грэма Грина лишь те сочинения, которые сам писатель проводил по ведомству «развлекательного чтения» (entertainments).
Это и так и не так. Более проницательные исследователи указывают на то, что Грэм постоянно пародировал Грима, низводя трагические и в лучшем случае трагикомические коллизии его прозы до комедийного, а то и откровенно фарсового уровня. А самые чуткие аналитики указывают на то, что, даже потешаясь и паясничая, пародист Грэм оставался столь же строг и безжалостен – и к себе самому, и к своим персонажам (начиная с протагонистов), и к миру, в котором они живут, и к Тому, Кто Этот Мир Создал, – как и серьезный писатель Грим.
И «Комедиантов» (1966), и «Путешествия с тетушкой» (1969) сам писатель считал «серьезными» романами, хотя во втором случае согласиться с таким определением трудно. Может быть, причина «оптического обмана» (или самообмана) заключается в том, что написанные друг за другом несомненно «серьезный» роман «Комедианты» и откровенно развлекательные «Путешествия с тетушкой» составляют – пусть и подразумеваемую только по умолчанию – дилогию, скрепленную ключевым женским образом (мать Брауна в «Комедиантах» и «тетушка» Пуллинга в «Путешествиях» – это, по сути дела, один и тот же персонаж) и своего рода «рокировкой», совершаемой героями-повествователями: один из них, авантюрист и мошенник, в конце концов превращается в тихого похоронных дел мастера, тогда как другой, вышедший на пенсию банковский служащий, преображается в подлинного искателя приключений. Один, неистово начав и бурно продолжив, «уходит из большого секса», а другой, долгие годы вообще не интересовавшийся противоположным полом (впрочем, мужчинами, естественно, тоже), женится в конце концов чуть ли не на нимфетке.