Джонатан Литтел – имею в виду, естественно, не самого этого человека, которого знать-не-знаю и ведать-не-ведаю, а психологически представимый образ создателя «Благоволительниц» – это дитя, зачатое в свальном грехе с участием Дэна (Децла) Брауна, Дмитрия (бла-бла-бла) Быкова, Владислава («Дубовицкого») Суркова и Людмилы («Казус переводчика в зеленом шатре») Улицкой, но кем из них он зачат и от кого, без пол-литры, а то и целого литра не разберешься.
Естественно предположить, что застегнутый на все пуговицы писатель, подражая Флоберу, все же вложил немало своего, личного, в образ героя-повествователя Максимилиана Ауэ – тем более что этот офицер СС и сам ощущает себя госпожой Бовари. То есть отчасти собственной матушкой, брошенной мужем-немцем и сожительствующей с французом, отчасти родной сестрой, с которой сожительствует и которую любит настолько, что, когда их разлучают, решает впредь сменить сексуальную ориентацию, чтобы, подобно любимой женщине, не изливать, а принимать в себя мужское семя.
Тонкая артистическая натура, Максимилиан Ауэ носит под мундиром оберштурмбанфюрера СС женское кружевное белье, ища себе на голову приключений, чреватых в Третьем рейхе высшей мерой наказания, то есть расстрелом. Ведь Гиммлер, сволочь такая, утверждает, будто один наследственный гомосек совратит и приохотит к пороку десятки юношей – и все они будут потеряны для нации как производители. К счастью для рассказчика, в рейхе царят повсеместная коррупция, головотяпство и очковтирательство (об этом повествуется на всех восьмистах страницах). Вместо того чтобы казнить Ауэ, изобличивший его эсесовец (сам, естественно, гей) дает ему добрый – и немедленно принятый Максимилианом совет. «Вот так, с задницей, еще полной спермы, я принял решение поступить в службу безопасности».
Позвольте, я не буду пересказывать вам эту анекдотическую мерзость во всех ее порнографических (включая и порнографию духа) подробностях. Здесь что ни слово, то перл – пошлости, невежества и цинизма. Немцы (и венгры) входят во Львов, провоцируют, организуют и направляют погромы… Какой-то украинец выкидывает из окна еврея – прямо под ноги рассказчику. Высовывается и кричит: «Извините, господин дойче официр, я вас не заметил». Выстроив евреев в ряд, их заставляют спустить штаны, чтобы выяснить, кто из них обрезан, кто нет. Потом убивают и сваливают трупы во дворе армянской церкви. А при Максимилиане Ауэ неотлучно находится двенадцатилетний еврейский мальчик, играющий на скрипочке так, что ему были бы рады в любом из лучших оркестров Европы. Но и мальчика со скрипочкой ждет та же участь, что и жертв Бабьего Яра под Киевом (в этой спецоперации принимает деятельное участие и сам повествователь в женском кружевном белье под мундиром оберштурмбанфюрера).