«Никакой сопливой романтики, — подумала Сакура, вслед за ним поднимаясь по лестнице в отеле на их этаж. — Быть может, хоть дети станут для меня отрадой?..»
— Твой номер.
— Угу, — отрешённо кивнула Сакура и, вытащив из сумки ключи, вставила их в замочную скважину.
Но повернуть не успела — была прижата спиной к двери. Хотела было возмутиться, однако под взглядом Саске подавилась словами. Под его пронзительным, волнующим взглядом…
— Прости меня.
— Что? — Сакуре показалось, что она ослышалась.
— Прости меня, — медленно повторил, буквально выдавил из себя Учиха — он не любил извиняться. — Я видел твои мысли и тревоги. Прости, что заставил тебя так думать.
Сакура ощутила, как кровь приливает к щекам.
— Не нужно, Саске, это всего лишь мои тараканы…
— Которых наплодил я, — парировал он с уверенностью, а после замялся ненадолго, ворчливо добавил: — Однако я ведь и сам…
— Волнуешься? — Сакура широко распахнула глаза, не в силах поверить.
— Боюсь испортить, — отозвался Саске почти жестоко. — И так слишком многое в жизни чуть не отправил Джуби под хвост.
— Саске… — прилив щемящей нежности накрыл её, и Сакура осторожно, не уверенная, что он позволит, обняла Учиху, уткнулась носом в сгиб его шеи, жмуря глаза, в которых отчаянно защипало.
Да что с ней такое, в самом деле? Почему рядом с ним она, чьих кулаков боится всякий в Конохе, да уже и не только, становится такой слабой, сентиментальной?..
На затылок и талию легли руки, не раз поддерживавшие во времена миссий — сильные, надёжные. За одно это касание, полное почти болезненного желания никогда не отпускать, затаённой нежности, Сакура была готова посвятить свою жизнь клану Учиха. Его главе.
Над Чёрным озером и горами плыли облака, раскрашенные догорающим закатом, — вот толстый тануки, вот котёл с бурлящим в нём зельем, вот единорог, резво скачущий по полю. Сакура вдыхает свежий, напоенный ароматами весны воздух и не спешит закрывать окно, впуская в Общую гостиную Когтеврана лёгкий ветер.
— А-а, мои цветы! — воскликнула какая-то второкурсница и бросилась собирать разлетевшиеся по полу пионы и розы из папье-маше.
— Сакура, сейчас же закрой окно! — на правах старосты скомандовала Падма, поднимая голову от пергамента, и указала на приятельницу пером. — Воздушные помадки или тыквенное печенье?
— Что? — с удивлением переспросила Сакура, сев в кресло напротив Патил.
— Помадки или печенье? — терпеливо повторила она и, не встретив понимания, с лёгким раздражением помахала перед носом Харуно своим свитком. — Праздничное меню, забыла уже? Мы ещё не обсудили, что будет на столе во время десерта.