Николай РОМАНЕЦКИЙ
ОБРЕЧЕННЫЙ НА ЛЮБОВЬ
Надежде
за веру и любовь
ПОСВЯЩАЕТСЯ
And whoever walks a furlong without sympathy
walks to his own funeral drest in his shroud.
Walt Whitman "Song of myself"
[И тот, кто идет без любви хоть минуту,
на похороны свои он идет,
Завернутый в собственный саван.
Уолт Уитмен "Песня о себе"
(пер. с англ. К. Чуковского)]
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОБРУЧЕННЫЙ С ЖИЗНЬЮ
Как тяжко мертвецу среди людей
Живым и страстным притворяться!
Александр Блок "Пляски смерти"
1. ВНЕДРЕНИЕ
Все началось с того, что ему надоело просиживать штаны на заседаниях. Захотелось хоть чуть-чуть поработать с живыми людьми, а не с программами, повестками дня и лощеными чиновниками из групп проработки материалов и подготовки решений. Однако именно один из этих чиновников и подсунул ему посетительницу, когда Калинов пожелал вдруг развлечься консультациями.
Посетительница была еще вполне хороша собой. Этакая начинающая увядать красавица, в былые времена запросто сводившая парней с ума и до сих пор знающая себе цену. Время от времени она игриво проводила рукой по волосам, чисто по-женски - легко, стремительно, целенаправленно, - и сразу становилось ясно, что она и ныне еще не прочь понравиться. Но стоило ей начать говорить, как это впечатление мгновенно исчезало.
- Доктор, - говорила она дрожащим голосом. - Вы представить себе не можете, как я о нем беспокоюсь! И я бы не обратилась к вам, члену Совета Планеты, если бы...
- Извините, - сказал Калинов. - Я по-прежнему не понимаю, что вас так взволновало... Для его возраста это совершенно нормальное явление... Все очень просто! Они где-нибудь собираются, слушают музыку, решают проблемы бытия... Вы не помните, какими мы были в их годы?
Женщина смотрела на него, широко раскрыв глаза, даже кивала головой, вроде бы соглашаясь, но Калинов чувствовал, что слова, сказанные им, совершенно ее не убеждают. И было ясно видно, что, и слушая, она не перестает думать о чем-то своем.
- Нет, доктор, вы не понимаете... Вы просто не можете этого понять!.. Игорь - мой единственный ребенок, другого у меня уже не будет... Вы понимаете?.. Я все время жила его жизнью, чувствовала то, что в этот момент чувствовал он...
Ей явно надо было дать выговориться, и Калинов стал просто слушать, даже не пытаясь вставить в дамский монолог ни одной своей реплики. Он слушал, анализировал и старался сообразить, чем же он может ей помочь.
- Когда ему было плохо - было плохо и мне, - говорила она. - Когда он чему-то радовался, моя душа пела от счастья. Когда ему было больно, я корчилась от боли. - Она вдруг всхлипнула, и голос ее задрожал еще сильнее. - Совсем не-давно все изменилось... Все-все-все! Он больше не мой... Он стал скрытен, ничего мне не рассказывает. Я не нужна ему... А совсем недавно он стал исчезать.
