— Что это? — Юля с любопытством сунула нос в стоящую у кровати раскрытую сложную систему.
— Ерунда! — ответил, толкая девушку на постель.
— И все — таки?
— Бомба, — с трудом оторвавшись от сладких губ, объяснил я.
— Бомба?..
Мое прошлогоднее творчество девушку не на шутку заинтересовало. Настолько, что после утоления первого любовного голода она сама вернулась к расспросам. Пришлось пускаться в объяснения действия сего «шедевра».
— Зачем она тебе? — спросила Незабудка, выслушав меня до конца.
— Теперь уже незачем. Хотел разобрать и тебе подарок сделать.
— Оставь! — изящная ножка прямо с постели дотянулась до крышки чемодана и захлопнула ее, — Некоторые вещи надо оставлять, чтобы потом не наделать глупостей!
— Да, конечно! — любое желание любимой в этот момент казалось мне ужасно логичным.
Утром соображалка вернулась, но порыв разобрать взрывное устройство прошел — Санни найдет ему применение! Антиквар доживал последние дни, мой отъезд к брату становился вопросом времени.
Как ни готовься к беде, но она всегда приходит незваной — дядя Жора тихо покинул этот мир в ночь с десятое на одиннадцатое мая. Еще вчера он в последний раз открывал глаза, силясь мне что — то произнести напоследок, а сегодня уже лежал холодным.
Рустам взял на себя все хлопоты, связанные с похоронами — у меня все так же не имелось паспорта или какого — либо другого документа, удостоверявшего личность. Наверное впервые после Санни я признал кому — то свою полную несостоятельность, но подкупало то, что Мирзоев горевал по старику вместе со мной. Доктор Жедов, ставший нашим частым гостем, без лишних слов подписал заключение, в газеты ушел короткий некролог…
— Надо сообщить его внучке, — произнес Рустам, закрывая дверь за медиком.
— И рад бы, да не знаю, куда! — в бумагах антиквара не удалось найти никаких документов по поводу его наследницы.
— Я знаю, — поведал охранник, вызывая у меня прилив злости: я, если бы знал адрес пансиона, давно бы вызвал внучку дяди Жоры ухаживать за ним! Да хотя бы попрощаться! — Я ее отвозил тогда туда! — виновато признался Мирзоев, — Ее пансион в пригороде, для барышень там воздух чище и нравы построже.
— Завтра съездишь за ней! — приказал я, уже не видя смысла срываться за внучкой Креста во второй половине дня, — Все равно лавку закрывать придется на время похорон и формальностей.
Рустам согласно кивнул.
Любовь — любовью, но настроения заниматься ею по соседству с покойником ни у меня, ни у партнерши не возникло.
— И как ты теперь? — спросила Юля, устраиваясь на моем плече.
— Встречу завтра внучку дяди Жоры, передам ей дела, а там посмотрим.