Со своим появлением я застал раскол отряда — не все были согласны с новыми веяниями. Политика сменилась с недавней смертью старого Ястреба, когда его место занял сынок — ястребеныш. И вроде в деньгах даже выиграли, но большая часть ветеранов уволилась буквально на моих глазах — не всем по душе пришлось истребление мирного населения. Остались те, кому было все равно, и те, кому не давал уйти незакрытый контракт. А набираемое пополнение формировалось из совершенных отморозков, которых я откровенно побаивался. Пока что меня спасало покровительство командира, связанного неизвестными мне обязательствами с главным «Железным кулаком», но расстилать спальник с каждой ночью я предпочитал все дальше и дальше от основного контингента.
На этой почве мы неожиданно быстро сошлись с одним из осколков старого состава — жизнерадостным конопатым парнем лет двадцати пяти по кличке Санни, которую я несколько дней ошибочно принимал за сокращение от Александра — Саню, и так к нему и обращался, пока он меня не поправил:
— Я Санни, то есть солнечный, — он с намеком взъерошил свои ярко — рыжие волосы, — легко запомнить.
— А по имени?
— Вася, Василий. Не люблю свое имя, так что лучше зови как все — Санни. Я уже привык.
— Хорошее имя. Царь вроде бы?
— Да, ну его! Когда я был маленьким, у нас четыре кота сменились, и три из них — Васьки! А четвертый — будешь смеяться — Рыжик! До сих пор теряюсь, когда кричат: «Василий, иди кушать!» — то ли меня зовут, то ли кота! Тебя — то самого как звать? Не Кабаном же крестили?
— Вообще — то Петр, но та же ерунда. Зови лучше Кабан.
— А что так? Апостол Петр, Петр Первый, Петр Романов, что ни тезка — то личность! И значение нормальное — камень, опора, столп?
— Вот именно что — личности, — сам того не зная, Санни разбередил еще незажившую рану, — Меня в честь одного из них и назвали. Только я никак не тяну.
— Какие твои годы! — хохотнул рыжий, — Прославишься еще!
— Вот царем станешь, тогда и поговорим! — отбрил я его.
Санни был действительно солнечным, если бы не общение с ним — не знаю, как бы пережил свое заточение. Даже странно, что многие обходили его по широкой дуге, не желая приближаться, пару раз замечал, как даже крестились вслед. Это наемники — то?! А мне с ним было легко, несмотря на разницу в возрасте. Только он, по — моему, мог с одинаковой широченной улыбкой жевать уже вскоре вставший поперек горла армейский паёк, радоваться любой мелочи и каждому прожитому дню. Никак не мог понять, что такой человек забыл в этом месте и этой компании.
— Да, то же что и все, — деньги! — ничуть не смущаясь, ответил он где — то через неделю с нашего знакомства на мой прямой вопрос. — С моими умениями два пути: либо в армию, либо вот так. Но в армии я бы то же самое лет десять, а то и больше зарабатывал — нормальное жалованье только начиная с майора идет, а здесь, если повезет, можно гораздо быстрее состояние сколотить.