Когда Санни сразу после Нового года мне все по порядку объяснил, первая мысль была о Незабудке — не с этим ли подозрительным явлением связаны колебания наших отношений?
— Нет. Это не на всех действует. На тех, кто уже сформировал о тебе мнение, почти не сработает: те, кто хорошо относятся, ну, может быть, настроение в твоем присутствии повысится, те, кто плохо — огорчатся лишний раз, на тебя глядя, у всех уже словно иммунитет, так что заскоки Незабудки — ее личное дело. К тому же встретились вы задолго до этого этапа. «Сияние» — это последний штрих, признак, что скоро все закончится. Потерпи, еще три — четыре раза и всё!
Терпел. Один раз нарвался на компанию, которая набивалась мне в друзья, затащила в бар и пыталась, спаивая, заверять в вечном уважении. В другой — заперся в техничке и стойко переносил повышенную заботу Мадлен. Третий как — то пережил без проблем.
А вот сейчас!!!
Гуляя по улицам незнакомого города, я не просто был красивым, не просто в дорогой одежде, я еще и словно медом с ног до головы был обмазан!
Стоит ли удивляться, что на мед слетались мухи.
Итог:
Пьяные поэты (пьяные — пьяные! — запах вина я ни с чем не перепутаю!) попытались затащить меня на свой поэтический диспут.
Мне пытались продать по дешевке сорок бочек розового масла.
Мне пытались подарить кувшин розового масла.
Меня пытались угостить чем — то подозрительным.
Со мной здоровались незнакомые люди, пытались вступить в беседу.
Меня заманивали в чужие меджлисы.
Мне трижды сватали каких — то дочерей и племянниц.
Меня приглашали послушать стихи в обществе «во — о—он той досточтимой госпожи» (из паланкина кокетливо свесился краешек черного покрывала, который тут же убрала рука, унизанная перстнями). Два раза!!! И я так и не понял, одна это была женщина, которая гонялась за нами, или разные!!!
Меня приглашали составить компанию «во — о—он тому уважаемому господину». (Без комментариев!)
И самое кошмарное — в нашей компании все говорили по — арабски, и только я понимал все эти предложения с пятого на десятое, поэтому постоянно терялся перед чужой настойчивостью и экспрессией. Санни, как мог, своей мрачной физиономией и аурой распугивал излишне поддающихся «сиянию» людей, но и он был не всесилен. А добравшись под вечер до гостиницы, он ржал до икоты, а с ним вместе хохотали наши прекрасные сопровождающие. И не заткнешь же!
— Луноликий… — Марина завалилась на Зину и хрюкала.
— С родинкой над губой! — вторила ей пассия мага.
— Стихи послушать!!! — гоготала Зайка своим басом.
— Брат! Ты попал! — сделал окончательный вывод Санни.