— Я бы тоже рад все забыть, — понимающе качнул головой Владимир Сергеевич, по — своему истолковав промелькнувшую печаль на лице зятя, — Много всякого на моей совести, но мальчишку сам себе простить не могу. Да еще эти чертовы объявления из месяца в месяц повторяются!
— Владимир Сергеевич! Ну не было вашей вины! — необходимость успокаивать пустившегося в воспоминания тестя подбешивала: еще не все танки техничку прошли, сухпай не получен, а тут начальство разнюнилось из — за какого — то мальца.
— Не суетись! — сменил тон полковник, — Появились интересные новости. Тогда ведь как: сначала Марс глупо подставился, потом история с «Ястребами», от которых всего один Ужас Пустыни остался. Но ты ведь помнишь, как Минакеев парнишку отрекомендовал?
— Специалист по рунам, случайный знакомый…
— Да это — то понятно! Он его Кабаном назвал! А тут от местных дошли до меня слухи, что в Слободке арабчонок — спец — руновед объявился. Из молодых, да ранних. А зовут его, угадай как?
— ? — усталая голова плохо соображала, и никак не удавалось понять, куда клонит тесть.
— Не буду утруждать твой слух арабским звучанием, но на русский мне перевели как «Вепрь».
— Арабчонок? Вепрь? Я что — то… вепрь — это же та же свинья? Только дикая?
— Вот — вот, ты сразу срисовал, а я долго никак не мог понять, что меня в том рассказе зацепило! А ведь вепрь и кабан — одно и то же. И покровительствует новому технику Христ — это женщина, глава одного русского отряда. Для араба — еще страннее, они женщин совсем по — другому воспринимают. Зато, если предположить, что этот Вепрь — Кабан и есть наш малец Романов…
Свой домик, с аккуратно покрашенными стенами и блестящими окнами, вновь во всей красе возник в уме Кожевина. И зелени! Зелени побольше!
— Сейчас увольнительную подписать не могу, но после операции…
Капитан понятливо кивнул. Объявления в доставляемых пусть и с недельным запозданием газетах, он видел, а сумма вознаграждения с каждым месяцем только возрастала.
Вжих! Дзынь! Мимо!
Вжих! Дзынь! Мимо!
Вжих! Шмяк! А?!
Уныло отправив очередное лезвие в полет, неверяще констатировал — попал! Девственно чистая доска с мишенью, висящая на разукрашенной щербинами стене, увенчалась первой и единственной пока прорехой. Теперь бы еще понять — как?
Сила рулит! Там, где Санни создавал сотню лезвий, моих жалких пяти десятков единиц дара хватало на одно. Его острейшие диски из сплавленного песка имели в диаметре по полметра — мой мелкий огрызочек ограничивался двумя сантиметрами. И если ему, с его громадным даром, точность никуда не упиралась, то мне требовалась филигранная меткость, чтобы попасть в одного — единственного гипотетического противника на расстоянии двух — трех метров от себя. Потому что вектор задавался не относительно колдующего, а относительно магнитного поля земли. Это Санни, с его встроенным в подкорку компасом, всегда знал, где север, где юг, а я?! К концу путешествия моя пулька обрела, наконец — то, зримое воплощение: жалкий кривенький — косенький кружочек возник перед лицом. Но дальше!!! Неправильно поставленный вектор едва не выбил глаз моему терпеливому учителю, потому что я не учел, что мы к тому времени повернули!!!