– Холодает, – говорит Сэм, потирая руки. – Пошли распаковываться. Я полагаю – все это случилось просто от неожиданности, верно? Теперь ты знаешь, чего ожидать, и мы можем войти. Ты почувствуешь себя лучше, как только мы разберем вещи и сделаем это место по-настоящему своим. Ты знаешь, как оно выглядит внутри, если видела буклеты. Там нет ничего жуткого. И никаких привидений. – У него урчит в животе. – И мы сможем заказать доставку чего-нибудь съестного, – добавляет он.
– Сэм, ты в сельской местности, в Саффолке. Здесь в окрестностях всего одно заведение с едой навынос, и то они ничего не доставляют. Давай съездим сами.
Все, что угодно, только бы подальше от этого места. Все, что угодно, лишь бы протянуть время.
Сэм держит палец на переключателе ближнего и дальнего света. Когда я была девочкой, здесь можно было ехать минут пять и не встретить ни одного другого автомобиля, и сейчас ситуация не сильно изменилась. Больничная дорога – или Королевский проезд, как ее переименовали, – это тупик. Путь в один конец. От Назарета до Настеда всего три мили по прямой, но дорога проложена с учетом непроходимых Настедских болот, и асфальтовый ручей вьется, огибая трясины. В свете фар мелькают ветви, обочины и живые изгороди. Розовый фермерский дом появляется в луче на мгновение и тут же исчезает. Вот и маленькая церковь на углу, а за ней темнеет ровная болотистая пустошь, над которой был развеян прах Мишель. Саффолк – малонаселенное графство сам по себе, но эта неглубокая долина, протянувшаяся на несколько миль к югу от реки Вэйвни, которая считается неофициальной границей с Норфолком, – особенная глухомань.
– Нет ничего страшнее вечерней сельской дороги, – говорит Сэм. – Я всегда ожидаю увидеть девочку-подростка в окровавленной ночной рубашке, которая идет навстречу, шатаясь и протягивая ко мне руки.
– Это вполне стандартная картина для субботнего вечера в Настеде.
Совпадение: общее чувство юмора. Может, я и сумею рассказать ему в конце концов.
Сэм указывает направо, когда мы приближаемся к «Короне».
– Только не здесь, – произношу я. – У них всегда орет спортивный канал, мы даже не сможем разговаривать. Поехали в «Око». Мы поужинаем в отеле.
Сэм тормозит, но не разворачивается.
– Я не могу ехать в «Око» и чувствовать себя идиотом всю дорогу. Вообще-то смысл владения квартирой именно в том, чтобы нам не приходилось ехать в отель за несколько миль отсюда.
На самом деле у нас никогда и не было настоящей необходимости останавливаться в отеле. До того как Колетта перевезла маму в свою гостиную, ее диван-кровать всегда был к нашим услугам. И это не от них я стремлюсь держать Сэма подальше. Они из разных миров, мой муж-отличник и моя сестра, бросившая школу в шестнадцать, но они ладят: у них схожий семейный инстинкт и некая общая прямолинейность. Все сложности создала я сама. Мои настойчивые требования не останавливаться у Колетты не были связаны с тем, что Сэм мог бы решить, что ее дом недостаточно хорош для него, или что она не желала видеть его у себя. Все это далеко от истины. Последствия моего прошлого, как радиоактивные осадки, покрывают ядовитой пылью все вокруг и в настоящем.