- Говорят, сеньор Арлиндо Кинкас завёл себе женщину, прямо здесь, в гостинице. - сказал тощий костлявый человек с глубоко запавшими глазами.
- О таких вещах сразу становится известно всему городу, - кивнул собеседник постарше, представительного вида. В чёрных зарослях на его груди поблёскивала седина.
- Она иностранка. - с энтузиазмом подхватил тему третий, моложе всех, со свежим румяным лицом. - Приехала сюда без единого пера, после первой же недели не смогла заплатить по счёту и уговорила Кинкаса принять плату в другой валюте.
Мужчины обменялись понимающими улыбками. Четвёртый собеседник, круглый как шар и с жирными складками на лице, спросил:
- Её кто-нибудь видел?
- Нет, она не выходит из номера.
- Я слышал, у неё кровотечение, - продолжал самый молодой.
- Такое, как при месячных?
- Вроде бы. Уже целую неделю.
- Может, больная?
- Вряд ли. Так или иначе, Кинкас всё равно с ней развлекается.
- Может, другим способом?
- Наверное.
- А как она ест... - возвёл глаза к небу толстяк.
- Ест? А что такое?
- Очень много. Даже мне столько не одолеть. И очищает все тарелки до последней крошки.
Друзья замолчали, размышляя о пикантной новости, нарушившей ежедневную рутину. Потом юркий остроносый человечек, похожий на хорька, который до сих пор лишь слушал, спросил елейным голосом:
- А известно ли об этом уважаемому сеньору Реймоа?
- Разве на свете существует что-нибудь, до чего не дотянутся жадные лапы Овида Реймоа? - процедил костлявый с кислой гримасой. - Ему непременно надо заграбастать всё, будь то вещи, золото или что-то иное. А если не дотянется сам, подберут его алчные сынки.
- Моты и бездельники, что один, что другой, - кивнул самый старший. - Овид, по крайней мере, сам заработал свои деньги, а его сыновья... Даже не знаю, кого из них я презираю больше - Эрмето или Жетулио.
- Дочка даст фору им обоим.
- Уж это точно. Дарсиана хуже их всех, потому что прячет низкую натуру под привлекательной оболочкой.
Снова воцарилась тишина - очевидно, собеседники перебирали в уме грехи семейства Реймоа. Наконец представительный мужчина снова заговорил, вернувшись к прежней теме:
- Я слыхал, что любовница Кинкаса, хотя и не имеет чести быть уроженкой Баии, владеет нашим языком безупречно.
- О!
- Очко в её пользу!
- Мало кто из иностранцев чтит наш благородный язык.
- За это можно простить многое.
Удовлетворённые тем, что нашли хоть одно достоинство у подозрительной представительницы прекрасного пола, друзья откинулись в креслах и обратились к своим напиткам и носовым платкам, торопясь насладиться прохладой угасающего дня, пока вечерние заботы - обед, театр, свидание, ночная рыбалка или постель - не заставили их разойтись.