Толстяк, взмахнув руками, завалился на соседей. Кто-то из них пнул его ногой в пузо; кто-то другой с разворота врезал Ник-Нику по уху, да так, что у него перед глазами замельтешили звездочки. По толпе, разбегаясь в стороны, как круги по воде, покатилась волна тычков, толчков и зуботычин, в воздухе замелькали кулаки и пивные бутылки. Отдельные очаги драки разрастались, ширились, сливались друг с другом, и вскоре побоище, как лесной пожар, распространилось по всей толпе. Все ожесточенно и бестолково дрались со всеми, отдавая особое предпочтение охранникам, если те по счастливой случайности подворачивались под руку. Бацилла насилия заразнее сифилиса, и почтеннейшая публика, разогретая предшествовавшим массовой драке кровавым зрелищем, давала выход своей агрессии с таким рвением, словно тоже пыталась кому-то что-то доказать — например, что две-три сотни человек при определенных условиях способны в мгновение ока превратиться в стадо взбесившихся обезьян.
На ринге тоже кипела драка — не бой, пусть себе и без правил, а беспорядочная, жестокая потасовка, где каждый был за себя и против всех. Пластиковые стулья, на которых между раундами отдыхали бойцы, были мгновенно реквизированы для нужд воюющих сторон и в два счета разнесены в щепки, рефери позорно бежал, потеряв мегафон, часть волос, воротник рубашки и немного крови. Слегка напуганный масштабами собственноручно спровоцированного разрушения Глеб Сиверов набросил на обалдело вертящего головой из стороны в сторону Дугоева халат и почти силой поволок его, слабо сопротивляющегося, едва переставляющего ноги, сквозь беснующуюся толпу туда, где осталась машина. У него было опасение, что на пути этой спасательной миссии может встать все еще жаждущий реванша Паша Молния, но опасался он напрасно: для Молнии нашлась масса других дел. В толпе хватало ухарей, готовых многое отдать за возможность безнаказанно (если не принимать в расчет риск получить сдачи) навесить по сопатке экс-чемпиону России по боям без правил, и теперь, когда такая возможность нежданно-негаданно представилась, люди спешили ее реализовать. Мелькающий в толпе заметный полосатый халат действовал на них, как красная тряпка на быка, и, чтобы избежать серьезных повреждений своего драгоценного организма, экс-чемпиону приходилось работать не покладая рук.
Впрочем, сам Глеб тоже не скучал, прокладывая дорогу напрямик через самую гущу драки и стараясь по мере возможности не дать толпе сбить с ног и растоптать пьяно шатающегося Марата. Через какой-то промежуток времени, показавшийся ему нестерпимо долгим, а на деле вряд ли составлявший больше тридцати секунд, к ним присоединился Ник-Ник — встрепанный, с распухшим ухом, со свежей царапиной на щеке и сбитыми в кровь костяшками пальцев, в порванной куртке и очень сердитый. Чувствовалось, что ему многое хочется сказать как своему воспитаннику, так и его телохранителю, но разговаривать было невозможно, и, отражая наскоки с флангов, которые здесь, на периферии драки, были редкими и достаточно вялыми, они без дальнейших приключений добрались до пикапа Ник-Ника.