Последнего я допустить не могла и впилась зубами в румяный край. На его светлость взглянула, лишь когда на тарелке осталась вилка с ножом и парочка капель соуса.
– Итак, можем продолжать, – сопровождая свои слова царским взмахом рукава, разрешила я, но шеф мои потуги проигнорировал.
Впрочем, чему удивляться? И во дворце, и у него на приемах мало кто вел себя иначе. Разве что я цирк устраивала более занимательный, но, кажется, безуспешно. Что бы я ни делала, его светлость продолжал разговаривать со мной как с разумным существом, а не ученицей младших классов школы для особых.
– И не подскажете ли мне, зачем вообще понадобилось меня в эту школу отправлять? Вокруг одна знать. Я сегодня знаете с кем чай пила? С внучкой казначея! А представьте, что будет, когда ему донесут о нашем знакомстве?
Я патетично взмахнула руками, подаваясь вперед. Пусть и нет веры в глазах шефа, играть нужно всегда. Иначе точно не поверит. Да и мне уже привычнее вести себя с ним так. Не надо ничего нового придумывать, линию поведения выстраивать, над речью работать… Шантажируй, неважно, с каким успехом, угрожай, рыдай и руки заламывай – всячески внимание отвлекай. Заодно и попрактикуешься – у шефа тоже много чего увести можно, пока он гневается.
– И кто же ему донесет? За разглашение государственной тайны у нас вешают.
Я было открыла рот, чтобы напомнить, что и за мое резюме по совокупности то же самое положено, но не успела и слова сказать, как он добавил:
– Но в особых случаях могут пойти на уступки и заменить казнь, пожалуй, увеличением срока отработки. Лет так… до конца жизни. Печально, всю жизнь и без карманных денег. Ни одной монетки…
– Совсем ни одной? – печально вздохнула я.
– Совсем, – подтвердило жестокое начальство.
– Так я пойду? – резко, чтобы от неожиданности появился шанс на положительный ответ, спросила я, поднимаясь и отодвигая стул.
Ножки скрипнули, привлекая всеобщее внимание. В таверне тут же повисла тишина, не оставлявшая сомнений, что таверну точно перекупили. В нормальном питейном заведении никто бы и внимания не обратил на такую мелочь, как чей-то уход.
И верно, подтверждая мои догадки, его светлость едва уловимо качнул головой. Таверна вновь зашумела, а подавальщик с облегчением выдохнул. Будто за мебель здесь отвечает он. И даже если начальство стул сломает, вычтут у бедного недоглядевшего служащего.
– Мы не закончили.
Громко, на все заведение, простонав, я упала на стул и вытянула ноги. Не слишком приличный поступок для нашего просвещенного общества, но самое то для таверны. В подобных заведениях и не такое вытворяли, не щадя чужих нежных чувств. А казаться приличной и благовоспитанной… ну уж нет. У меня напрочь отсутствовало желание всю жизнь изображать то, от чего сводит скулы и хочется заткнуть уши. Светские рауты – однозначно не мое.