— Я воздержусь, господа. К тому же, меня ожидает муж… — она запнулась, в отчаянии шаря взглядом по толпе. У самой лестницы крутил птичьим носом тип в черной паре и с карандашом, заложенным за ухо. — Вот же он! Глупыш, просила носить очки, вот и не видит. Прошу меня простить!
И ловко ввинтилась в толпу, совсем не по-благородному работая локтями и не обращая внимания на тихие возмущения и сморщенные носы горожанок. Впрочем, о ней быстро забыли: мраморную белизну колонн пересекла черная тень, и толпа разразилась рукоплесканиями. Сердце Марго сжалось, и она остановилась, не дойдя до носатого господина и десятка шагов. Толпа загудела, зашевелилась, поплыла. Перекрывая звучание духовых, загалдела на разные голоса:
— Спаситель!
— Благослови, Господи!
— Да здравствует его высочество!
— Вива-аа!
Спаситель поднял ладони, и гул — словно по велению режиссерской палочки, — тотчас смолк. И Марго застыла вместе со всеми. Сердце, пойманное в реберную клетку, билось едва-едва.
— Граждане Авьена! — прозвучавший в тишине голос оказался чистым, звонким, наполненным уверенной силой — наверное, он смог бы перекрыть и Пуммерин. — Я счастлив видеть здесь столько открытых и светлых лиц! Я счастлив знать, что в нашей любимой столице есть люди, неравнодушные к проблемам бедняков и больных, тех, кто тревожится за наше будущее, как тревожусь и я! А потому благодарен всем, кто явился сегодня на это торжество! — он улыбнулся — всем сразу и каждому в отдельности. Янтарные глаза, подсвеченные солнцем, горели вдохновенно, точно на витражах. — Не торжество богатства и высокомерия, нет! Это торжество добродетели и духа! Торжество в честь вступления в новую эру — эру прогресса и процветания! Я верю, что будет так! А потому властью, данной мне Господом и его величеством кайзером, с поддержкой супруги, ее высочества Ревекки, — и только теперь рядом с кронпринцем Марго заметила призрачно белую, почти неподвижную фигуру кронпринцессы. Она передала его высочеству ножницы, и тот, приняв их и поцеловав супруге ручку, закончил: — с волнением и гордостью я перерезаю ленту! И пусть этот шаг будет первым на пути к светлому будущему империи!
Лунно блеснули серебряные лезвия. Алый язык ленты натянулся, дрогнул и распался на равные половинки.
— Вива! — крикнул кто-то в толпе, и его тотчас подхватили:
— Вива! Слава Авьену! Да здравствует его высочество! Вива-а!
Оркестр снова грянул туш, и в воздухе замелькали подброшенные шляпки и котелки.
Марго кто-то толкнул в плечо, но она не обратила внимания: кронпринц, продолжая улыбаться, смотрел теперь прямо на нее — оживленно, открыто и с явным узнаванием.