— Вы правы, фрау. Указом его высочества Спасителя запрещено надолго появляться на улицах и собираться более тридцати человек в одном месте.
— Сурово.
— Простите, фрау. Таков указ Спасителя. В Авьене с февраля закрыты театры, галереи, кафе, рестораны, парки, музеи, торговые лавки. Теперь мы просто пишем список необходимых продуктов и заказываем их, фрау. Выходить разрешено только на мессу.
— На мессу? — переспросила Марго. — К чему такое исключение?
— Ну как же, фрау! — удивилась служанка. — Его преосвященство молится за выздоровление народа! А мы молим нашего Спасителя!
— И напрасно, — резко ответила Марго и, поймав ошеломленный взгляд служанки, осеклась и мягко добавила: — Напрасно сидеть взаперти после столь долгого отсутствия. Подай мне экипаж. Развеюсь перед ужином.
Служанка повиновалась, и Марго в ожидании встала к окну, наблюдая, как медленно катятся воды Данара.
Несмотря на данное Раевскому обещание, сидеть в комнатах казалось Марго невыносимо. Она и без того много времени провела взаперти в Петерсбурге, довольствуясь лишь обществом Ольги. Заразы Марго не боялась: она уже видела чахоточных больных, общалась с ними, ухаживала в госпитале Девы Марии, и знала о болезни не понаслышке.
Туда первым делом и планировала отправиться Марго.
Едва экипаж тронулся, как их нагнали колокола: тяжелый и заунывный звон Пуммерина прокатывался над улицами, отскакивал от запертых ставен и черепичных крыш, тревожил лошадей, перешедших на нервную трусцу, волновал сердце самой Марго. Чудилось в этом звоне что-то траурное. И люди, что вереницей тянулись к Петерсплатцу, закутанные в темные одежды, будто тоже на траурной процессии, нагоняли на Марго тоску.
Она отпрянула от окна, чтобы не видеть пустых улиц и безмолвных домов, заколоченные досками двери и окна кабаков и лавочек, не видеть патрули военных и полиции, бряцающих оружием и попадающихся на глаза Марго через каждый квартал — единственные люди в обезлюдевшем городе.
На повороте к Траппельгассе Марго услышала резкую трель полицейского свистка, и экипаж остановился.
Двое полицейских в ранге не выше капрала, козыряя и заученно выпаливая официальное обращение, осведомились у Марго о цели ее путешествия. Не поднимая вуали и не снимая перчаток, она молча разгладила бумагу на двух языках — авьенском и славийском, — и протянула патрульным.
— Баронесса Раевская, — глухо, с усиленным славийским акцентом прокомментировала Марго из-под скрывающей лицо повязки. — Совладелица фирмы «Раевские&Ко». С деловым визитом в госпиталь Девы Марии.
Бумагу вернули быстро, сопровождая почтительным: