— Маргарита, — он впервые назвал ее имя и повторил на турульский манер:
— Маргит…
— Прошу, — жалобно повторила она. — Если вы хотя бы немного… жалеете меня…
Генрих остановился. Стилет, описав дугу, скрылся в рукаве прогулочного платья. Она отступила еще на пару шагов.
— Послезавтра, — сказал тогда он, глотая оставленный на губах пряный вкус ее поцелуя. — Венчание состоится в соборе Святого Петера. Вы будете единственной, кто искренне пожелает мне счастья…
Ее лицо исказилось, точно от боли. Ничего не ответив, баронесса порхнула в тень, и Генрих мучительно-остро слышал эхо удаляющихся шагов.
Он выполнил обещание и не преследовал ее.
Глава 1.5. Два процента счастья
Особняк фон Штейгер, затем Петерсплатц, площадь у кафедрального собора.
На двадцать первое августа Фрида выпросила выходной.
— На венчание пойдешь глазеть? — осведомилась Марго, делая вид, что поглощена модной трагедией, в которой дьявол как раз входил в погребок «Ауэрбаха». На деле же ее мысли блуждали далеко от книжного сюжета, бесконечно кружа по отрезку Бундесштрассе — Пратер, а взгляд нет-нет, да и обращался на корзину с дюжиной ярко-алых роз, скромно примостившуюся в уголке кабинета.
— Да, фрау, — потупилась Фрида. — Весь город празднует, вот я и подумала…
— Иди, — меланхолично ответила Марго.
Пусть хоть кто-то пожелает его высочеству счастья…
Сама же сказалась больной, и, прислушиваясь к суетливым сборам Фриды, туда-сюда перелистывала страницу, где чернокнижник Иоганн скакал верхом на винном бочонке.
Ей и самой неприлично хотелось чего покрепче.
Бумажный квадратик, найденный в цветочной корзине и теперь служащий закладкой, перечеркивали аккуратные фразы: «Прошу простить мою дерзость. Рассчитываю на выполнение обещанного. Ваш друг».
Красивый каллиграфический почерк, какой ставится годами.
Полное отсутствие инициалов.
И плотная белая бумага: на подобной были отпечатаны проклятые стихи.
Марго сжала пальцами переносицу. Мысли, шалые и жалящие, сновали в разгоряченном мозгу.
Теперь все окончательно встало на места: и авторство прокламаций, и глупое упрямство Родиона, и даже ожог на его рубашке и на платье Марго, когда его высочество — да, в это было сложно поверить! — коснулся ее руки.
Ладонь благословляющая и карающая, захочет — согреет теплом, захочет — обратит в пепел.
Марго знобило, точно она была причастна интимной тайне, и от осознания, что она была близка — волнующе, до ужаса близка! — к самому Спасителю, мышцы обволакивало слабостью, и карточка выпархивала из ослабевших пальцев, закрывая слова книжной песенки: