- Один упал в пропасть, - сказал он. Когда я ложился спать, он был у себя, а просыпаюсь - его нет. Стал искать, потом вызвал спасателей. Нашли в тот же день, вот только помочь ему было уже нечем.
- А второй? - спросил я.
- Дик-то? А его зачем-то понесло среди ночи шататься по горам... Видимо, заблудился и попал под лавину. Этого нашли только на третьи сутки, да и то с помощью собаки.
- А почему же он не взял с собой "мигалку"? Они же именно для таких случаев и предназначены.
- Забыл, наверное...
- Вы, должно быть, перед этим вот так же посидели?
- Да, было дело... Ребята были компанейские, отказываться привычки не имели. Я, помнится, еще сказал Дику: "Смотри, не свались, как Боб..." Первого Бобом звали, - пояснил он. А он мне и говорит: "Что я себе враг, что ли?" Ну вот, а кончилось все плачевно...
Он несомненно лгал и лгал, по-моему, не очень умело, на уровне сопливого мальчишки, который съел без спроса варенье и пытается свалить все на кошку. В папке Клаппера было сказано, что первый радист действительно упал в пропасть в состоянии опьянения. Поэтому, наверное, и расследование закрыли, посчитали за несчастный случай. А вот у второго радиста алкоголя при вскрытии не обнаружили.
Я стал обдумывать, как бы мне вывести его на чистую воду, чтобы он сам себя запутал, заврался и со вздохами, нехотя признался в этом, и осталось бы ему только рассказать правду, одну правду, ничего, кроме правды, но тут я неожиданно ощутил себя сидящим под объективом микроскопа, а сквозь всю эту невозможную оптику на меня взглянул чей-то глаз, неизвестный, огромный, пронизывающий, понимающий все и всех, завораживающий, леденящий душу... Ощущение было настолько полным, что у меня засосало под ложечкой, по спине побежали мурашки и задергалось левое веко. Я не выдержал и оглянулся по сторонам. Никто ниоткуда на меня не смотрел. Маккин уставился куда-то в угол и, казалось, силился что-то вспомнить, но выводить его на чистую воду мне уже абсолютно расхотелось.
Разговор наш вновь вернулся к кино-, рок-, секс- и прочим подобным звездам. Собеседник он был отличный, и время летело быстро. Дошло дело до пива, и тут Маккина не хватило. Он с трудом встал со стула и, пошатываясь, вышел из каминной в ванную, а я остался сидеть за столом, открыл еще пива и прибавил звук в стереораме, чтобы заглушить те, что доносились из ванной.
Потом он, цепляясь за стены, вновь появился в каминной и сказал заплетающимся языком:
- П-по-моему, мне п-пора в п-постель... Сп-покойной ночи!
Он оторвался от стенки, сделал три шага, пошатнулся и упал в камин. Я остолбенел, но одежда на нем не вспыхнула. Он ворочался в камине, пытаясь встать хотя бы на четыре точки. И тут я понял: это бьет не настоящий камин, это было всего-навсего голографическое изображение, но до чего же натурально все было сделано.