А потом повела безропотного, как ребенка, за собой. Сейчас нужно на время забыть, что он бывший хам и ее начальник, который, возможно, пытается выжить ее с работы. Людям нужно помогать, когда они в том нуждаются. А ему нужна помощь – с каждой секундой Вита убеждалась в этом все сильнее. Возможно, даже помощь профессионала – тут она не была уверена, конечно, но на начальных порах и ее дилетантская сгодится.
– Иди на кухню и по сторонам не смотри, – завела она Колесникова в их со Светой квартиру. – Тут легкий беспорядок, – бросила взгляд по сторонам.
Ну не легкий, ладно. Но они же с подругой торопились с утра, вот и пораскидали все. На кухне гора немытой посуды, но и на это плевать. Она его сюда не на чистоту привела любоваться.
– Почему-то я не удивлен.
Ну слава богу, оттаивает, раз в голосе появился сарказм. Сейчас она обрадовалась даже таким эмоциям.
Быстро собрав разбросанные вещи хотя бы в коридоре, Вита пару раз глубоко вздохнула и выдохнула и уверенной поступью двинулась на кухню. Колесникова нашла замершем на табурете и смотрящем в окно. Так, кажется, он впал в новый транс за те несколько минут, что находился один.
– Чай или кофе будешь? – вежливо поинтересовалась, ломая голову, что спросить или сделать, как растормошить его.
– Нет, спасибо, – отозвался, не поворачиваясь.
– Ну тогда рассказывай, – опустилась она на соседний табурет.
– Что? – повернулся он к ней, и в глазах его Вита прочитала неприкрытую боль, от которой самой стало плохо, а по спине пробежал холодок.
– Ну… почему такой? Почему сидел во дворе, на лавке, и не пошел к маме?.. Я же вижу, что случилось что-то серьезное.
– И зачем тебе чужие проблемы? – слабо улыбнулся он, но и это получилось у него щемяще грустно.
– Это нужно не мне, а тебе. Порой достаточно выговориться, чтобы стало легче, поверь.
Вита знала, что говорит – в себе держать не умела ничего, что доставляло хоть малейшее расстройство. Ей всегда требовалось выговориться, и сразу же становилось легче.
Колесников смотрел на нее какое-то время, и она видела, как меняются его глаза, как исчезает из них отрешенность и потерянность. Они не стали веселее, но сейчас ими на нее смотрел живой человек, а не замороженный кусочек плоти.
– Да рассказывать и нечего, кроме того, что я виновен в смерти человека, женщины…
Он снова отвернулся к окну, и это дало Вите возможность прийти в себя. Если честно, в первый момент она струхнула. Отчего-то представила, что он сбил человека насмерть и скрылся с места преступления. Словно помешалась на машинах, когда что-то касалось Колесникова. И сейчас за это мысленно себя отругала.