— Конечно, рин Томас, — откликнулся дворецкий.
— Не стоит, — непривычно мягко возразил Джонатан.
Я покосилась на него. Таким расслабленным я его еще никогда не видела. Ни следа привычной холодности. Даже морщинки-лучики вокруг глаз разгладились.
— И правда, — согласился Томас и, оказавшись внизу лестницы, вновь крикнул: — Разве можно праздновать в кабинете? Берни, все в гостиную!
— Конечно, рин Томас, — все с той же невозмутимой интонацией согласился дворецкий.
— Я имел в виду, что можно обойтись без лишнего шума, — с небольшим нажимом сказал Джонатан. — Нам не нужны реверансы.
Но Томас его не слушал. Оказавшись напротив меня, он с трепетом взял мою руку и поцеловал сухими горячими губами.
— Рина, как я счастлив познакомиться с избранницей Эйверли! Признаться, думал этот лис так и помрет в одиночестве: слишком умен, слишком заносчив.
Я спрятала улыбку и, не торопясь убирать руку из морщинистой, покрытой старческими пятнами ладони Томаса, мягко возразила:
— Мне так не показалось.
— Не показалось, что я умен? — уточнил Джонатан, вскинув бровь.
Я гордо сделала вид, что не расслышала его иронии, а Томас расхохотался:
— Вот видите, видите? Абсолютно несносный тип.
— Ну что вы, — вежливо ответила я. — Временами он довольно… мил.
— Насколько? — с интересом уточнил Томас.
— Настолько, что в него почти не хочется запустить книгой.
Томас снова рассмеялся, а Джонатан одарил меня изучающим взглядом из-под полуопущенных ресниц. Я не поняла, что мы делаем и кого пришли навестить, но четко осознала одно: мне нравится играть эту роль! Нравится строить из себя настоящую жену Джонатана. Его рука на моей талии, мимолетная улыбка, обмен шпильками на публике, будто только нам известным шифром… Все это вызывало волну мурашек по спине и разливающееся тепло в груди.
Ох, как бы не заиграться!
Нас проводили в гостиную с мягкими креслами. В огромном белоснежном камине весело потрескивали дрова. За окном шумел ветер и шелестел дождь, но здесь, в просторной светлой комнате в бежевых тонах, было уютно. На столике осталось стоять шампанское — к нему мы так и не притронулись, а вот от чая никто не отказался.
— И вот, в тот самый момент, когда благородного рина, едва не устроившего дворцовый переворот, поймали… Дорогая, возьмите печенье. Его лично испек мой повар из Арнии. Лучше выпечки вы еще не пробовали!
Я, завороженная рассказом, на автомате утащила печенье из вазочки. Очень хотелось записать слова Томаса, но под рукой не было ни бумаги, ни пера. Оставалось надеяться на память.
— Благодарю, — пробормотала я и подалась вперед. — Так что, говорите, было дальше?