В очередной раз придя к такому выводу, Глеб усмехнулся. Его профессиональные интересы пересекались с интересами Ирины Андроновой так часто, что можно было уже говорить о закономерности, а не о череде случайных совпадений. Ирина Константиновна, однако, до сих пор не хотела этого признавать, хотя истина была очевидна. В том, что она, человек чистого искусства, так часто оказывалась замешанной в мрачных детективных историях со стрельбой на поражение, были виноваты вовсе не обстоятельства и, уж конечно, не Глеб Сиверов с генералом Потапчуком. Эти двое лишь однажды уговорами, с огромным трудом и почти против ее воли, привлекли Андронову к участию в расследовании; во всех других случаях если она и заставляла себя уговаривать, так для того лишь, чтобы продемонстрировать характер.
В Москве есть десятки, если не сотни людей, мало уступающих, а то и превосходящих ее в профессиональном отношении. Но Ирина была воспитана таким образом, что разговоры о так называемом культурном наследии не были для нее пустым звуком, и на защиту этого самого наследия она становилась всегда. Иначе она просто не могла, и Глеб подозревал, что, когда Федор Филиппович впервые предложил ей сотрудничество, она, помимо всего прочего, испытала немалое облегчение, поскольку наконец обрела союзников, тем более ценных, что они были не болтунами, а людьми действия…
Слепой докурил сигарету, и молоденькая официантка с красивым строгим личиком и точеной фигуркой сразу же заменила пепельницу. Небо за окнами прояснилось, цветные абстрактные витражи налились солнечным светом, засияли чистыми теплыми красками, и сейчас же, словно между этими двумя явлениями существовала некая взаимосвязь, в арке, соединяющей обеденный зал с фойе, появилась Ирина Андронова. Пока она стояла и высматривала Сиверова, тот воспользовался моментом и с огромным удовольствием оглядел ее с головы до ног. Впечатление, производимое на него внешностью искусствоведа Андроновой, всегда было одинаково: Ирина Константиновна выглядела безупречно, независимо от того, во что была в данный момент одета. Глеб подумал, что эта дамочка, подобно легендарной леди Годиве, запросто могла бы разгуливать по городу голышом без малейшего ущерба для своей репутации: в конце-то концов, никто ведь не тычет пальцем в обнаженную статую Венеры!
В тот самый миг, когда Сиверов, вдоволь налюбовавшись совершенством, созданным совместными усилиями матери-природы и современной индустрии красоты, вознамерился окликнуть Ирину, та заметила его и решительно направилась к занятому им столику в углу. Улыбка, которой Андронова ответила на искренний комплимент по поводу своей внешности, тоже была безупречной, но показалась Глебу дежурной — не то чтобы вымученной, но и не вполне искренней. Было видно, что Ирина Константиновна чем-то обеспокоена, а может быть, и по-настоящему встревожена. Определить степень ее обеспокоенности, как всегда, не представлялось возможным: эта женщина хорошо умела владеть собой.