* * *
– Хорошо работает, правда?
ЖБМ и Аврора повернулись на голос. В гостиную только что вошла Домисиль.
– У него сильный пиарщик, Давид Башо. В каком-то смысле мой ученик. Вам, ЖБМ, тоже нужен свой пиарщик. Но вы получите не ученика, а учителя, – гордо сказала она и положила кисть с безупречным маникюром ему на плечо.
– Из каких средств, интересно, Воган оплачивает свою пиар-кампанию? – тихо спросил ЖБМ и выключил телевизор.
– Говорят, у него большое личное состояние, – ответила Домисиль.
– Личное состояние? Не смешите меня, – фыркнул ЖБМ. – Он сын сапожника из Жювизи и машинистки. У него отродясь не было ни гроша.
– Откуда вы знаете? – удивилась Домисиль.
ЖБМ пожал плечами:
– Наверное, в журнале прочитал, когда сидел в очереди в парикмахерской…
В комнату заглянула ассистентка Домисиль и вызвала начальницу – надо было срочно обсудить технические аспекты съемки на Лионском вокзале.
– Вы правда его знаете? – спросила Аврора.
– Да. В прошлой жизни он был виртуозным бас-гитаристом.
– Бас-гитаристом?
– Да. Он играл на бас-гитаре в одной рок-группе «новой волны». «Холодной новой волны», если быть точным. Кроме него там был Стэн Лепель, художник, и парень-гитарист, он потом, кажется, стал врачом, как его отец. Я профинансировал им пробный диск. Пьер написал стихи. Жалко, что у них ничего не вышло, они здорово играли. Если честно, я думаю, что история с этой группой была моей единственной неудачей. Единственным проектом, в который я вложил деньги и который не окупился.
– А кто был вокалистом? Вы?
– Нет, – ответил ЖБМ. – Не я. У них была вокалистка.
– А с ней что стало?
– Не знаю, – тихо промолвил ЖБМ.
Он надолго замолчал.
– Пойду проверю, как там дела, – сказала Аврора и направилась в сад.
ЖБМ перевел взгляд на черную кожаную сумку, в которой лежала урна с прахом Пьера. Накануне он забрал ее из банка. На прошлой неделе он видел репортаж из так называемой Пустыни Рец – частного парка, расположенного на краю леса в Марли и застроенного странными сооружениями, от которых веяло мистикой. Ему показалось, что он идеально соответствует последней воле Пьера – развеять его прах в «красивом историческом месте». Впрочем, и сам Пьер нередко говорил об этом удивительном парке, незадолго до революции заложенном неким аристократом, эстетом и мизантропом. ЖБМ намеревался наведаться туда ближе к вечеру. Хранитель парка благосклонно отнесся к его просьбе, хотя она шла вразрез с законом, запрещающим развеивать прах покойников в общественных местах. Но ЖБМ предложил сделать значительный благотворительный взнос на реставрацию памятников тамошней архитектуры. Как только администрация парка получила от него чек, ЖБМ был немедленно внесен в список «привилегированных посетителей».