— Так я один раз только, а ты… — Мать взяла разморенного усталостью ребенка на руки.
Волшебник Алеша с удивлением проводил их глазами. Но тут на него налетел человек с влажной, не просохшей еще рыболовной сетью, перекинутой через плечо. Человек широко зевнул и даже зажмурился.
— А-ах!.. — сонно зевнула высокая женщина в темном платье, споткнулась и чуть не выронила из рук румяный круглый каравай хлеба.
Волшебник Алеша ступил на мост.
— А-ах!.. — широко зевнул молодой гончар. К его холщовой рубахе прилипли комочки глины. Он нес в руках два расписных кувшина с витыми ручками. Шедшая рядом с ним девушка тоже зевнула, старательно прикрыв рот ладошкой.
Зевали все люди на мосту.
«А-ах!» — слышалось отовсюду.
Зевки как будто носились в воздухе, перелетая от одного человека к другому.
Все прохожие, которые шли ему навстречу, зевали так заразительно, что удержаться не было никакой возможности.
— А-ах!.. — зевнул волшебник Алеша.
— Зевнул! Зевнул! — послышался злорадный голос, и кто-то цепко ухватил за рукав волшебника Алешу. — Зевнул — плати денежку. Денежку плати!
Волшебник Алеша увидел тощего человека с изможденным лицом. Веки его припухли, глаза покраснели, словно от долгой бессонницы. Его дорогой костюм из серого бархата был весь измят и покрыт пылью.
Человек в сером зябко ежился и не переставая зевал. Но его быстрый взгляд жадно следил за всеми, кто шел по мосту.
— Нет у меня денег, — растерянно проговорил волшебник Алеша, глядя, как все проходившие по мосту неохотно совали человеку в сером мелкие монеты.
Кот Васька, сидевший на плече волшебника Алеши, потянулся и тоже уютно зевнул.
— И за кота плати! — взвизгнул серый человек.
Волшебник Алеша отступил назад, не зная, что ему делать.
Мимо прошла старушка, закутанная в темный платок. Тихонько зевнула, прикрыв рот уголком платка. Человек в сером подскочил к старухе и грубо сдернул платок с ее седой головы. Та вздохнула и сунула ему в руку тусклый медяк.
— Ишь исхудал-то, в чем душа держится, — с укоризной покачала головой старушка. — Все забросил: родной дом, семью. Так и живешь тут на мосту, как пес на цепи. А все жадность проклятая. Боишься, пройдет бедняк какой-нибудь и не отдаст тебе последний грош. Помяни мое слово: плохо ты кончишь. Сгубит тебя твоя жадность. Посмотри, весь иссох, кожа да кости. Ведь не спишь совсем. Оттого так и зеваешь, что хочешь не хочешь, а поглядишь на тебя, ни за что не удержишься — зевнешь!
— И буду зевать, и буду! — Человек в сером потряс тугим кошельком. С наслаждением прислушался. — Звенят мои милые, монетки мои! Век бы слушал… Даже спать расхотелось. Всех вас, бродяг, вижу, всех! Никого даром не пропущу!