— А ничего у вас тут, ремонтик! Неплохо полиция жить стала, сразу видно, отделение в центре! Это же к вам недавно мэр заезжал? В связи с важным визитом подчистили?
— Не умничай, — перебил говорливого арестованного старший лейтенант Горностай, войдя следом и закрыв дверь на щеколду изнутри. Он с неудовольствием оценил то, как ловко и легко с руками в наручниках руфер оказался на столешнице. — Ты знаешь, что о тебе говорят? Я подставляю себя, оказавшись с тобой… наедине.
Медовые глаза стрельнули невинностью в человека, сложившего руки на широкой мужской груди и остановившегося у двери — ближе полицейский, очевидно, подходить не планировал.
— Что обо мне говорят? Это вы про косу? — призрачный ухмыльнулся и дернул головой так, чтобы коса взлетела и проделав изящный пируэт, легла через его плечо.
В этой позиции, еще и с косой лежавшей на груди, в майке, очень похожей на обрезанное по пояс женское платье, парнишка слишком сильно напоминал девушку. Полицейский, поняв, что непозволительно долго его разглядывает, отвел серые глаза в сторону.
— Про меня много всего выдумывают, — беззаботно рассмеялся Грассо, — важно, чему верить. Вот, я по вашим глазам вижу, товарищ начальник, что вы человек честный!
— У меня есть имя. И я тебе его называл. Так что прекрати паясничать и переходи к делу. Не забывай о должном уважении, ведь я могу и передумать.
— О! Ни в коему случае! — медовые глаза сверкнули янтарным блеском. — Но Горностай, это не очень похоже на фамилию…
Призрачный свернул свою шутку, как только полицейский оторвал свою поясницу от стены, к которой стоял прислонившись, и сделал шаг в сторону двери.
— Роберт! Роберт Арманович! — крикнул ему в спину Призрачный, мгновенно сменив легкомысленный тон, на серьезный. — Я специально сегодня сдался вам!
Полицейский замер на месте.
— Что ты сделал? — он медленно повернулся всем корпусом в сторону арестованного.
— Сдался вам, — повторили медовые глаза. — Специально. Ну… Роберт Арманович, вы же слышали обо мне. Должны догадаться, что это сложно четверть часа убегать от громил по одной единственной крыше. Неужели вы думаете, что я не смог бы от них улизнуть до вашего приезда?
— Неужто? — хмуро сдвинув белесые брови на высоком лбу, на который свисала неровная челка светлых, почти пепельных от природы волос, сказал старший лейтенант.
Горностай осекся, поняв, что что-то не так, что-то изменилось во внешнем виде руфера. А когда заметил, то еле удержался, чтобы не покраснеть — наручники, секунду назад сковывавшие запястья Призрачного, лежали в раковине, а сам паренек, откинулся назад, приткнулся спиной к стене и сложил свободные руки за головой.