Они перешли дорогу, проследовали через низенькую арку и оказались на территории монастыря. Первое, что увидел Антон, — металлические фигурки козлят. Подобно этим странным скульптурам, все здесь было неподвижным. Казалось, время остановилось, и не было за воротами обители суетливого мира. Посреди монастырского двора рос огромный дуб. На лавке, ожерельем опоясывающей старинное дерево, мирно спала белая кошка.
Пройдя через древнюю галерею, заложенную, как гласила надпись на мраморной доске, аж в 780-м году, Рита и Антон оказались на Площади Иезуитов, перед воротами, ведущими к монастырской церкви. Ее живописные башни всегда были визитной карточкой, символом Мильштатта.
Справа от ворот находилась ниша, которая привлекла внимание Антона. В ней разместились две мемориальные доски, а над ними были начертаны годы двух мировых войн: 1914–1918 и 1939–1945. Венчала композицию картина, изображающая Иисуса в розовом хитоне, склоняющего голову над умирающим солдатом.
В этой картине одновременно было столько скорби, боли, но и утешения, всепрощения и надежды, что Антон остановился как вкопанный, не в силах оторвать от нее взгляда.
Подул легкий ветерок, зашелестела листва. Антон и Рита вошли на территорию церкви, которая одновременно служила местом для двух десятков старинных захоронений.
— Очень необычная картина, — промолвил Антон, в задумчивости оглядывая пейзаж.
— Ты про фреску в нише, перед входом?
— Да.
— Что в ней необычного с твоей точки зрения? Это просто памятник австрийцам, которые не вернулись с войны, да и все…
— Понимаешь, Рита, я еще никогда не видел памятников, как бы это сказать, простым солдатам стран, с которыми мы воевали… Очень странное чувство.
— У тебя это вызывает протест?
— Разумеется, нет. Просто надо к этому привыкнуть. Ты вот знаешь, например, что немецкая речь у нас до сих пор на каком-то подсознательном уровне воспринимается через рассказы, фильмы, воспоминания о войне? То есть настораживает.
— Правда? Очень странно. Столько лет прошло после войны. А потом — солдаты есть солдаты… Они идут воевать, потому что кто-то развязывает войны — у простых людей никогда не было выбора. Но у каждого из них был и есть Бог, и только он один утешает, приходит на помощь в самый трудный час… Это и есть главный смысл картины. Это же не памятник фашизму, в конце концов…
— Это я понимаю, скорее даже чувствую. Знаешь, хорошо бы сделать общий памятник павшим солдатам всех воевавших армий, потому что для Бога все равны.
— Да, хорошо бы… — проговорила Рита сдержанным тоном, слегка пожимая плечами, словно хотела послать Антону вежливый сигнал, что тема эта ей не кажется уместной на свидании.