— В «пятак».
Очнувшись от размышлений о будущем, Заукер увидел за поворотом издали похожий на железнодорожный состав темно-коричневый хвост. Похоже, та самая колонна, в одном из грузовиков которой мог находиться беглый ефрейтор Мюллер.
— Они? — спросил он Пауля, вглядываясь в даль.
Но ответа так и не услышал. Реактивный снаряд РС-82, выпущенный ведущим группы советских штурмовиков, атаковавших колонну СС, в клочья разорвал кабину бронетранспортера. Штурмбаннфюрер СС Дитрих фон Заукер и обершарфюрер СС Пауль Вейкершталь были убиты на месте. Смертельно раненного Вальтера Хартмана взрывом выбросило из кузова машины на дорогу.
— Ральф, ты или все рассказывай, или считай, что я тебе в твоем деле не помощник, — Антон расстроился, заметив, что Ральф колеблется, соображая, посвящать своего новоиспеченного русского товарища еще в одну «страшную» тайну или лучше с этим повременить.
Мюллер подумал немного, потянулся за бутылкой, но Антон его остановил:
— Руку… Руку менять нельзя! Блин, как это сказать по-английски? Never change a hand…
— Я не понимаю, Антон…
— Ерунда, не обращай внимания — русская застольная поговорка. Причем поговорка кретинская.
Антон налил обоим по полрюмки водки. Они чокнулись и выпили. Ральф задумался на секунду, потом забормотал:
— В своем последнем письме дядя пишет, что он на всякий случай спрятал в России кое-какие бумаги. Никто бы не обратил внимания на это, но дядя про бумаги упомянул несколько раз в одном и том же письме…
— А что за бумаги?
— Он писал, что они пополнят наш фамильный архив, что это очень важно. Но, как отец мой рассудил, на него это совсем не похоже. Впрочем, что тут говорить, вот оно, его письмо, точнее копия.
Ральф достал из внутреннего кармана пиджака аккуратный конвертик, откуда извлек потрепанный временем листок бумаги.
Антон взглянул на незнакомые слова, аккуратно выведенные красивым почерком на тетрадном листе.
— Переведешь мне?
— Конечно.
— Тогда давай еще по одной?
— Давай.
Они выпили. Происходящее увлекало Антона все больше. Этот немец решил порыться в истории и, похоже, знал, где начать копать. Между тем Ральф взял письмо и начал медленно, то и дело поправляя себя, переводить его на английский язык:
— «Дорогие отец и мама, дорогой Ганс, милая Ангела! Извините, что долго не писал вам. На этой чертовой войне не всегда есть время, чтобы почистить зубы, так что в основном не до писем. Мы все тут чувствуем чудовищную усталость. Вновь наступила зима, а она в России совсем не похожа на нашу, баварскую. Даже много южнее Москвы, где я сейчас служу, бывают очень сильные морозы, иногда до минус 30 градусов. Но я жив и вполне здоров, мои раны меня теперь почти не беспокоят.