Вилорик Рудольфович Плукшин был большим знатоком трудов отца Луази, однако не забывал и самостоятельно анализировать древние источники. Он в какой-то степени считал себя последователем французских модернистов XIX века, проводником их идей в России.
Все закончилось чуть ли не в одночасье. То ли Плукшин сделал важное для собственного духовного мировоззрения открытие, то ли случилось чудо, но в один прекрасный день он решительно отказался от борьбы за историческую правду в пользу веры.
Широкая профессиональная общественность ничего про это не знала. Она давно поставила крест на Плукшине как ученом. К нему изредка обращались за помощью, если дело касалось расшифровки старинных рукописей, но этим его связь с официальным научным миром ограничивалась. Однако те, кто был знаком с ним достаточно близко, не разделяли столь легкомысленного отношения к Плукшину. В списке поклонников талантов профессора значился его друг Александр Валентинович Тихонов. Они время от времени встречались, дискутировали за кружкой пива в знаменитой тихоновской подмосковной бане, где, если верить намекам Александра Валентиновича, бывало, что и судьба Родины решалась.
Антону лекция Плукшина не понравилась, но он все же решил дождаться ее окончания, лично познакомиться с профессором, дабы не обижать Александра Валентиновича, но дальше иметь дело с этим скучным персонажем не собирался.
Лекция закончилась, докладчик вышел в фойе большого зала Политехнического музея. К нему подошли студентки — те, что бросали на него влюбленные взгляды. Антон деликатно дождался завершения разговора, после чего проворно, обогнав того самого бородача и еще двоих посетителей лекции, подошел к профессору Плукшину.
— Добрый день, Вилорик Рудольфович. Меня зовут Антон, я по рекомендации Александра Валентиновича…
— А! Приветствую! — Плукшин широко улыбнулся и тут же стал совершенно не похож на занудного докладчика. — Мне Саша сегодня звонил. Очень рад, право, я так вас себе и представлял. Отлично! Тот самый Антон! Антон — друг несчастных ученых новой России… Так, быстро пошли отсюда, а то у меня нет желания отвечать на вопросы после лекции. Особенно на подковырки вон того, с бородой, считающего меня манкуртом…
— Вы его знаете? — автоматически спросил Антон, едва поспевая за припустившим по лестнице профессором.
— Знаю, знаю. Ретроград! Была б его воля, он бы меня утопил в здешнем туалете. Или повесил бы при входе, на козырьке. И ведь ходит на все лекции! Быстрее, пожалуйста. Так, теперь на улицу…
— Странно, мне казалось, что у ученых, тем более докторов наук, врагов не бывает.