Лифт медлил с прибытием на профессорский этаж, и Антон, считая ступеньки, побрел вниз по лестнице. Преодолев несколько пролетов, он уже собирался выйти из подъезда, как до слуха его донеслись обрывки фраз. Наверху разговаривали двое: голос одного абсолютно точно принадлежал Плукшину. Разговор шел явно на повышенных тонах, и собеседник профессора, если, конечно, это был профессор, все больше раздражался. Решив из любопытства подождать развития событий, Антон стал подниматься по лестнице, стараясь не производить шума. Оказавшись на втором этаже, он прислушался, и в эту минуту сверху раздался выстрел, крики, после чего было слышно, как захлопнулась дверь, и все стихло. Антон хотел достать телефон и позвонить профессору или в милицию, но телефона в карманах не оказалось…
«Неужели забыл у Плукшина?» — пронеслось в голове.
Соображая, как действовать дальше, Антон провел на лестничной площадке еще некоторое время. Наконец он услышал звук открываемой двери. Наверху послышался шум удаляющихся шагов. Странно, но гости Плукшина поднимались вверх по лестнице. Убедившись, что остался в подъезде один, Антон вернулся в квартиру Вилорика Рудольфовича.
Дверь была приоткрыта. Он толкнул ее и увидел на полке в прихожей свой телефон, а на полу — профессора, лежащего в луже крови.
Антон медленно подошел к нему и наклонился:
— Вилорик Рудольфович, — позвал он, стараясь говорить негромко. — Вилорик Рудольфович. Вы меня слышите? Что с вами? Я вызову «скорую»!
Слабеющей рукой Плукшин дотронулся до Антона, после чего поднес указательный палец к губам.
— Тс-с… постой, — прошептал он. — Скажи Саше… Молочный, 4, место — 2, под плитой… Запомни. Больше никому ни слова… Иначе ты погиб. А записку-то я все-таки сжег. И правильно сделал.
— Записку? Сожгли? — переспросил Антон и тут же понял, что профессор бредит. — Вилорик Рудольфович, профессор, не говорите ничего, я сейчас позвоню в больницу… Хотя погодите, вы знаете, кто вас так?
Плукшин мертвой хваткой удержал за запястье устремившегося к телефону Антона. Казалось, умирающий собрал в кулак все оставшиеся жизненные силы.
— Не важно, сынок, — прошептал он так тихо, что Антону пришлось буквально угадывать смысл сказанного. — Бог рассу… рассудит.
Внизу громыхнула массивная подъездная дверь, и на лестнице послышалась тяжелая уверенная поступь. Антон схватил телефон, обернулся на переставшего подавать признаки жизни профессора и во весь опор побежал вверх по лестнице, перескакивая через две, а кое-где и через три ступеньки. Оказавшись на последнем этаже, он затаился в ожидании. Между тем шаги на лестнице становились все ближе. Наконец стало тихо. Неизвестные вошли в квартиру Плукшина.