— Чертова магия, — выругался я, глядя на то, как эльфийка вместе с союзниками появляется на противоположном конце полосы препятствий.
— За тобой должок, — похлопала меня по плечу девушка в капюшоне. — Пора искать жемчужины.
— Верно. Я возьму на себя острова. Если найду больше трех — отдам вам, — сказал я, вновь гася атакующую форму, буквально пожирающую энергию тяжело дышащей Весты. Временный союзники кивали, спускаясь вниз. А мне не давала покоя одна мысль.
Это Соня толкнула эльфийку вперед, направила между нами, тем самым спасая и ее, и дварфа. Но зачем? Потому что ее разум затуманен заклятьем? Не знаю, но желание получить бонус от Распорядителя выросло еще больше. Сегодня никаких убийств.
— И почему ты не фея воды? — мысленно спросил я у Весты, глядя на то, как, дрожа от холода, выныривают из воды первые счастливчики, держащие в руках едва светящиеся зеленоватые шарики. — Спокойно искупались, нашли нужное, победили.
— О боги, он выжал, я с ним поделилась силой, и он все равно чем-то недоволен, — выругалась Веста. — Ну хочешь, тоже прыгни туда вниз головой, но жить нам останется меньше десяти ударов сердца. Этим, впрочем, тоже недолго. Ты не видишь, как они дрожат? Это не только из-за холода. Ложное море — магическая субстанция, оно недаром отгораживает Бездну от верхнего мира, и каждая секунда в его водах отнимает даже не ману — саму жизнь.
— Распорядитель не может об этом не знать. Да и эльфы тоже. Но вон они — ныряют.
— Каждый удар сердца в ложном море отнимает лунный цикл. Эльфы живут тысячу лет и могут позволить себе потерять сотню, для того чтобы стать героями. А вот остальным так не повезет, годы уходят не мгновенно, но к вечеру они ощутят всю тяжесть своего решения. К тому же самые яркие и легко отличимые жемчужины уже найдены. Сколько времени нужно будет искать остальные?
— Твою мать. Ладно, — выругался я, оглядывая территорию испытания. Колизей преобразился, отгородившись от мира стенами со странными грибовидными наростами. Обозначая потолок, над нами висели плиты со спускающимися с них лианами и сталактитами из того же песка.
— Ну, болезные, кто знает, что это за жемчужины? — спросил я у сидевших рядом орка и хоббитки. — Может, истории какие-то слышали, или слухи доходили?
— Не, командир. Пусто, — помотал головой однорукий боец. — Нас только в ямах учили драться. Могу за тебя глотку перегрызть, но умных вещей не спрашивай. Да только это и могу, руки лишившись. Если скажешь нырять, нырну. Мне все одно недолго осталось.
— И много вас учили плавать в бойцовых ямах? — фыркнул я, глядя на поднимающихся с добычей фавнов и орков. Даже один из дварфов решительно нырял. — Видно, что остальные из воды выходят. На дно они шли, как камень, и плавали, как урановый лом в ртути. А вон эльф другое дело, он за несколько минут преодолел половину бассейна и уже собрал больше трех жемчужин.