– Федорыч, давай откроемся? – предложил ассистировавший Егорову заведующий хирургией. – Видишь же, что дело дрянь. Еще ободочную кишку зацепишь, смотри, как к пузырю приросла.
– Спокойно, Юрий Михайлович, спокойно, – не все еще потеряно, – тихо ответил Егоров, стараясь специальным крючком отделить мешавшую подойди к желчному пузырю кишку.
На экране телевизора, куда смотрела вся операционная бригада, отлично видно, как миллиметр за миллиметром толстая кишка освобождается от сращений и отходит в сторону. Оперируя только при помощи длинных инструментов и ориентируясь только на изображение на экране, Александр Федорович, застыв в одном положении, уверенно подбирался к больному органу.
– Саня, давай откроем живот, – уже более настойчиво предложил заведующий, – ведь на грани фола же оперируешь. Тут такой конгломерат, словно эпоксидной смолой кто нарочно все склеил. – Давай, перейдем на лапаротомию, я тебя прошу.
– Юра, кто оперирует – ты или я?
– Ты!
– Тогда помолчи, лучше возьми зажим и отведи высвобожденную из спаек кишку в сторону. И ради бога, не говори сейчас ничего под руку. Подхожу к артерии.
Юрий Михайлович, закусив губу, с замиранием сердца наблюдал, как Егоров виртуозно справлялся со своей нелегкой задачей. Вот он просунул крючок между спайками и отжег их, вот плавно потянул на себя стенку пузыря и скользнул инструментом в образовавшуюся щель. Так шаг за шагом хирург продвигался к конечной цели.
Через двадцать минут все было кончено: удаленный желчный пузырь, этот набитый камнями и пропитанный гноем кровавый мешок покоился на дне медицинского лотка, а Егоров вынимал из живота пациентки инструменты.
– Да-а-а, Федорыч, – вздохнул Юрий Михайлович, – заставил ты меня поволноваться сегодня.
– Как всегда, Александр Федорович оказался на высоте, – подал голос, стоявший в углу анестезиолог и внимательно следивший за ходом операции по телевизору, – тридцать минут.
– Всего тридцать минут?! – удивился заведующий, снимая с лица хирургическую маску. – А мне показалось, что мы оперировали целую вечность. Браво! Признаюсь, я бы не стал так рисковать: открылся бы и прооперировал традиционно. Лапаротомию еще никто не отменял.
– Если бы не пошло, то, наверное бы, открылся, – скромно ответил хирург.
Егоров и сам понимал, что случай был довольно сложный и зря он так рисковал. Одно дело мастерство, другое, когда в животе такой конгломерат. Скорей всего, не будь на столе Ирина Семеновна, он бы прислушался к совету Юрия Михайловича и закончил операцию традиционным – открытым путем. Ладно, чего сейчас говорить: победителей не судят. И Александр Федорович сейчас заслуженно принимал поздравления от восхищенных коллег.