Добравшись до ординаторской, Денисов залпом, прямо с горла выпил половину чайника, наполненного кипяченой водой, сел на расшатанный стул перед стареньким компьютером и попытался собраться с мыслями, чтоб грамотно написать протокол операции. Как назло, все умные фразы куда-то запропастились. Сказывалась бессонная ночь и тяжелое напряжение у операционного стола.
Набрав на экране монитора заглавие и обозначив дату и время операции, Денисов почувствовал, как в кармане халата требовательно и настойчиво завибрировал мобильный телефон. Опять он забыл включить звук. Поднеся аппарат к уху, услышал, как из него трагичный сиплый голос Виталика сообщил об экстренном поступлении:
– Иваныч, тут, похоже, прободную язву «скорики» привезли.
– Слышу, – устало ответил Денисов.
– В смысле?
– Он у тебя, где-то совсем рядом так кричит, аж здесь штукатурка сыплется, – в телефоне параллельно голосу Виталика прорывались дичайшие вопли доставленного пациента. – Сделай ему обзорный рентген-снимок брюшной полости, а я пока спущусь в рентген-кабинет. Там его и осмотрю, и примем решение.
Осмотр показал, что у больного действительно имеет место прободная язва желудка. Рентген только подтвердил диагноз. Надо срочно оперировать. Время – семь часов утра. До долгожданной пересменки осталось каких-то два часа. Ладно, всю писанину в сторону. Нужно подавать больного в операционную. Срочно!
В 7-30 Денисов начал операцию. Виталика с собой на сей раз не взял, пошел с гинекологом. В приемный покой снова привезли очередных пациентов, которые требовали внимания хирурга. Доковыляв до операционного стола, Денисов на глазах преобразился: тотчас куда-то улетучилась слабость, пропала сонливость, голова прояснилась, появилась твердость в руках. Бережно ушив дырку в язве, Денисов отпустил торопящегося на сдачу дежурства гинеколога. А сам, вдвоем с операционной сестрой, зашил живот и наложил наклейку на рану.
– Еще сорок минут нам вместе с вами дежурить, может, еще чего найдете? – пошутила Галина, развязывая завязки халата на спине Денисова.
– Не исключено, – многозначительно хмыкнул хирург, чувствуя, как непроходящие сонливость и слабость во всех членах от него окончательно улетучились, а вместо них появился повышенный энтузиазм, и хотелось ему в тот момент свернуть целые горы или на худой конец спасти еще чью-нибудь находящуюся в опасности жизнь.
Денисов знал, что сей эффект весьма кратковременный. Как он сам называл его: «Патологическая эйфория». Длительное физическое напряжение вкупе с бессонной ночью и продолжительным голоданием оборачивались для него вот таким резким скачком отчаянной работоспособности. Но спустя какое-то непродолжительное время, она таяла и подменялась крепчайшим сном. Мог проспать хоть сутки кряду. Вот пока эта эйфория функционирует, и надо ею воспользоваться и успеть написать кучу разной медицинской документации. Виталик наверняка догадается вместо него сходить на отчет по сдаче дежурства к начмеду в кабинет.