Пока за окном мелькают расплывчатые желтые фонари, она представляет себе, что будет, когда дети (или жена) мужчины с хитрющими глазами выздоровят, и он снова появится у нее во сне.
— Хватит, — холодно скажет она, и ее платье в этот раз никуда не исчезнет. — С меня хватит! Ты мог бы мне все сказать, и тогда я бы знала, что могу тебе доверять! А так не пойдет! До свиданья!
— Извини, — скажет он. — У меня просто не хватило смелости.
— Очень плохо, — ответит она.
— Дело в том, что я никогда не чувствовал ничего подобного…
Он будет бесконечно засыпать ее словами, но Настя выберется из этого вороха фраз и останется непреклонна, и в конце концов он уйдет. Правда, еще много лет он будет иногда появляться в ее снах, напоминая о том, что все еще тоскует. И может быть, в один прекрасный день она передумает.
Он появляется еще через две ночи на третью. Просто входит в Настину комнату через обшарпанную дверь, которую увезли на дачу еще два года назад, ошкурили, заново покрасили и поставили на чердак. Он прислоняется спиной к стене, скрещивает руки на груди и внимательно смотрит на Настю. Выглядит, надо признаться, довольно усталым, его зеленые глаза в этот раз не рассыпают искр, а скорее медленно тлеют. И больше всего на свете ей хочется прыгнуть ему навстречу, повиснуть у него на шее и по-детски болтать ногами. Может быть, даже кричать «Наконец-то!» и слушать, как он возмущается, потому что от этого визга у него звенит в ушах. Но это невесть откуда взявшееся желание идет вразрез с тем, что она собиралась делать. А потому Настя никуда не прыгает и, уж конечно, не болтает ногами. Вместо этого она строго спрашивает:
— Где ты был?
На всякий случай она придерживает руками клетчатое платье, которое давным-давно перестала носить и, кажется, даже выкинула.
Он молча улыбается, и маленькие хитрые искорки все-таки вспыхивают у него в глазах.
— Где ты был?
Он с интересом осматривается по сторонам, подходит к окну и выглядывает наружу. Насте не нужно смотреть за окно, она и так прекрасно знает, что за ним можно увидеть: узкая, довольно темная улица, маленький магазин на противоположной стороне и — сколько хватает взгляда — бесчисленные светящиеся окошки в высоких, похожих друг на друга домах. Мужчина не спеша задергивает занавески, и окошки исчезают. Интересно, за этими окнами творится такое же безобразие? Или там живут нормальные, разумные люди, которые не имеют никакого отношения к космической кухне, не сидят на диванах, которые были выброшены на помойку два года назад, и уж тем более не видят во сне мужчин с языками, чуть разделенными на конце, как жало змеи?