Последнюю фразу она говорит очень тихо и вкрадчиво. События последних двух недель вихрем проносятся у него в голове. Что она знает, о чем просто догадывается? Плохо, что способность соображать логически отказывает, если несешься неизвестно куда по ночной дороге, за рулем ненормальная баба, и не знаешь даже, что вокруг — поле или лес? Он больше не чувствует свои пальцы. Но чувствует, что, если не прекратить эту гонку прямо сейчас, она может кончиться очень плохо.
— Только одно слово: да или нет?
— Да!
В ту же секунду она так резко жмет на тормоз, что их обоих прижимает к передней панели.
— У тебя есть пять секунд. Выходи.
— Подожди, как ты…
— Один, два, три…
Он открывает дверь и выскакивает в кромешную тьму. Она включает фары и музыку, разворачивается и очень плавно жмет на газ. Ночной ветер закручивает ее светлые волосы в веселые кудряшки. Вдыхая умопомрачительный запах влажной листвы, она с удовольствием представляет, как оставленный ею мужчина дрожащими пальцами нажимает на кнопки мобильного и пытается объяснить, где же все-таки находится.
— Бедный мужик, — говорит Антон, чувствуя, как по спине пробегают ледяные мурашки, — черт знает где, среди ночи, в дождь…
— Дождя не было, — смеется Тата, — только туман и сыро, как в болоте.
— А куда ты его завезла?
— О, это секрет. Я знаю одно замечательное местечко… Хочешь как-нибудь туда прокатиться?
Она продолжает смеяться, а он борется с сильнейшим желанием совершенно серьезно ответить: «Да, хочу. Хочу с тобой куда угодно». Он молчит, силится смотреть в сторону, но не может оторвать глаз от ее тонкого лица — такого молодого и такого взрослого. Совершенно бестолковая, и явно не в себе. Она ненормальная! Нужно немедленно пересесть подальше. Но вместо этого он спрашивает:
— Ты что же, совсем ничего не боишься?
— А зачем?
— Что значит «зачем», вы ведь действительно могли разбиться!
— Могли, ну и что?
— Вы могли бы умереть.
— И что? Все мы когда-нибудь умрем, так какая разница, днем раньше или днем позже? Если твое время еще не пришло, ничего не случится. А если пришло, можно подавиться коньяком и задохнуться, так и не долетев до моря.
Антон резко опускает бутылку, которую поднес было к губам, чтобы сделать еще один глоток. Бред, конечно, но мало ли…
— Хочешь сказать, что этому ты тоже сделала доброе дело?! — Он заглядывает ей в лицо, пытаясь понять, что она чувствует.
— Конечно, — таинственно улыбается она, — как пить дать.
— Можно узнать, какое именно?
— Наглядно показала, что ему не хватает движения, страсти, риска. Он гнался за острыми ощущениями и менял женщин. Но это ничего не давало: женщины приходили и уходили, а жизнь-то оставалась скучной. Он потому и заинтересовался мной, что я поначалу его развлекала, но ведь недостаточно, чтобы тебе помогали другие. Каждый сам строит свою жизнь, а он не хотел. И как только я перестала придумывать для него приключения, он сбежал к другой…