Чтоб ты знал, куда мы летим. На всякий случай. Слова, слова, слова… И какой мозг способен говорить так, как говорят на этом языке? И зачем он так говорит? До сих пор трясусь, как школьница на олимпиаде по английскому, но настроение бодрое. Взвод прибыл час назад. Лентяи, шалопаи – одним словом, замечательные ребята. Через пару минут встречаюсь с Капралом (толстяк с черными глазами, волосами и бородой; двигается медленно, зато соображает быстро). Знаешь, Моки, когда я подбирала экипаж, мой главный критерий был не профессионализм (они все профессионалы), а чтобы с ними можно было поговорить.
С этими – можно.
Твоя Ридра
Светает, но теней нет. Стоя на аэроглайдере, генерал разглядывал черный корабль, светлеющее небо. Подлетев, сошел с двухфутового летающего блюдца, забрался в лифт и поднялся на сто футов к шлюзу. В капитанской каюте ее не было. Толстый бородач отправил его по коридору в грузовой шлюз. Генерал забрался по лестнице и остановился перевести дыхание.
Она спустила ноги со стены, села на стуле ровно и улыбнулась:
– Генерал Форестер! Что-то мне подсказывало, что мы с вами еще увидимся.
Она сложила лист бумаги для донесений и запечатала край.
– Хотел с вами поговорить… – тут ему снова пришлось перевести дух, – пока вы не улетели.
– Я тоже надеялась с вами встретиться.
– Вы сказали, если я дам добро на экспедицию, вы мне сообщите, куда…
– Я еще вчера вечером отправила рапорт, довольно подробный, и он либо лежит у вас на столе в Штаб-квартире, либо там появится в течение часа.
– Вот как.
Она улыбнулась:
– Вам скоро придется идти. Вылетаем через несколько минут.
– Да. На самом деле я сам уезжаю, так что с утра на аэродроме. Ваш рапорт мне пару минут назад вкратце пересказали по звездофону, и я только хотел сказать…
Но ничего не сказал.
– Как-то раз я написала стихотворение. Называется «Наставления тому, кто полюбил поэта».
Генерал чуть опустил нижнюю челюсть, не размыкая губ.
– Начиналось как-то так: «О юноша, она твой выгрызет язык. О женщина, он руки твои свяжет…» Будет желание – почитайте, как там дальше, во второй книге. Да уж, с поэтами так: если не готов терять их по семь раз на дню, будет одно сплошное разочарование.
Искренне и просто он сказал:
– Вы знали, что я…
– Знала и знаю. И я рада.
Сбитое дыхание вернулось в нормальный ритм, и с лицом генерала произошло нечто странное – он улыбнулся.
– Знаете, мисс Вон, когда я был рядовым, мы в казарме все время болтали о девушках. Постоянно. И кто-нибудь иногда говорил: «Она была такая красивая – даже могла не давать, просто пообещать».