Гоблин ухмыльнулся Молчуну:
– Наш дружок, должно быть, надеется на перепихон!
– Допрашивай пацана, маломерок.
– Ой, какие мы обидчивые!
Иногда они меня просто бесят. Половину вопросов я пропустил мимо ушей. Однако о том, чем занимался Одноглазый во время своей отлучки, я выслушал внимательно.
Меня не удивило, что колдун то и дело оставлял Третьего в одиночестве и не участвовал в пересчете скота. Он был ленив до мозга костей и прикладывал усилия лишь для того, чтобы не сдохнуть.
Третий подозревал, что у Одноглазого есть какой-то план. Сказал, что колдун беспрестанно жаловался, что находится вдалеке от лагеря.
– Вот только он не жаловался, как обычно, на отсутствие женщин, пива или невозможность играть в тонк, – сообщил по-прежнему вялый Третий. – Просто говорил, что должен быть в лагере, и терялся, когда я спрашивал почему.
– Откуда взялись вихри? – спросил я, ко всеобщему недоумению. – Ну, эти мелкие пыльные чертики?
– Я таких прежде не видел. Да и для этих слишком сыро.
Молчун помотал головой и показал что-то жестами. Гоблин перевел:
– Тут везде травостой, в таких краях пыльных бурь не бывает.
Возможно, Молчун прав и вихри действительно не представляют угрозы. Опять я отвлекаюсь на чепуху.
– Ладно, продолжим наше грязное дело.
Эти плуты так и сяк пытались найти подход к парню, но толку не добились. Он не сообщил ничего, о чем мы и так не знали. Судя по всему, Одноглазый что-то замышлял.
Я вымыл Третьего, намазал мазью и забинтовал. Сражение ему придется пропустить. Шум снаружи оповестил о том, что в поход выступают основные силы. У меня оставались считаные минуты.
– А зачем ты пытался покончить с собой?
Третий опешил. Затем нахмурил лоб:
– Ничего я не пытался.
Я поднял его руку и показал жуткие порезы.
– Свиновод сказал, что это твоя работа, – пояснил Гоблин. – Правда, сам он ничего не видел.
Наступила тишина. Всех осенила одна и та же зловещая догадка.
Одноглазый?
Разорались ездовые из моего обоза: мне следует пошевелить жирной задницей, если не хочу идти пешком.
Мы преодолели каких-то девять миль. Вечером ко мне заявился десяток солдат, почти все с мозолями. Капитан с важным видом расхаживал по лагерю, выслушивал доклады. Когда Старик добрался до меня, солдаты забеспокоились, что он может ужесточить требования к физической подготовке.
Предстоящие военные действия их не волновали. А вот усиленная муштра – еще как.
В этом была вина Старика. Он убедил солдат, что те неуязвимы. Это стало для них прописной истиной, и теперь в это верили не только братья Черного Отряда, но и местные жители.