– Хотите правду? – спросил он, не оборачиваясь к Алите. Он не понимал, что за чувство, горькое и знобящее, растет в нем, но точно знал, что не может его удержать. – Не знаю, как в вашем мире, а в нашем принцы берут в жены ровню. Они женятся на принцессах соседних государств или на местных герцогинях, если принцесс не осталось. Но за всю историю ни один из них не взял в жены девку из публичного дома.
Он услышал, как зашуршало платье: Алита поднялась с дивана и подошла. Лефевр вдруг почувствовал аромат ее духов, легкий и сладкий.
– Посмотрите на меня, Огюст-Эжен, – потребовала она. – Раз уж говорите правду, то говорите ее мне в лицо.
Лефевр повернулся к Алите и тотчас же получил пощечину: крепкую, звонкую, от всей души. Алита смотрела на него и едва сдерживала слезы. Ее губы и кончик носа дрожали.
– Вот кем ты меня считаешь, – негромко сказала она, и первая слезинка все-таки сорвалась с пушистых темных ресниц. – Девкой из публичного дома.
Лефевр потер щеку и вдруг понял, что сейчас возьмет Алиту за плечи и как следует встряхнет, чтобы выбить дурь из головы.
– Да тебя вся Суза считает девкой из публичного дома, – произнес он, взяв себя левой рукой за правое запястье, чтобы не вцепиться в девушку. – Ты никогда, ни при каких обстоятельствах не будешь ровней людям из высшего света, хоть принцессой стань, хоть королевой. Не бывает тут прыжков из дерьма в повидло. И Рекиген это прекрасно понимает. Ты нужна ему для каких-то иных целей. Я не знаю для каких, но мне они уже не нравятся.
Алита молчала и смотрела так, что Лефевр готов был провалиться сквозь землю. Ей было больно. Невероятно больно. Лефевр понимал, что делает с ее чувствами в эту минуту: старательно подтверждает слова Никитоса о том, что Алита не достойна ничего хорошего. Она не слышит предупреждения – она слышит только то, что ее считают ничтожеством.
– Ты ревнуешь, – промолвила Алита, отведя взгляд. – Ревнуешь, только и всего.
Лефевр усмехнулся.
– Да, ревную, – признался он и удивился тому, насколько легко у него это получилось. – Но дело не в этом, Алита. Дело в том, что ты смогла спастись от одного душегуба и можешь попасть в ловушку второго. И мне за тебя страшно.
Лицо Алиты стало похоже на маску горя – некрасивую, смятую маску.
– И что ты предлагаешь? – спросила она.
Лефевр прекрасно понимал, что он может предложить хоть луну с неба – это не поможет.
– Откажись, – все-таки произнес он. – Ну не бывает такой любви, чтобы после единственного свидания так кидаться на человека. Пусть Рекиген выберет кого-то еще, чтобы столкнуть в пропасть.