— Может, приведете пример. Когда вы в первый раз видели такой сон? Сколько же вам тогда было?
Пациент долго колебался и наконец сказал:
— Я думаю, шестнадцать лет.
Он был по-прежнему спокоен. Он явно боялся, но не проявлял никакой враждебности к Хаберу.
— Впрочем, я не уверен.
— Расскажите о первом случае, в котором вы уверены.
— Мне было тогда семнадцать. Я жил еще дома, с нами жила сестра моей матери. Она развелась и не работала, живя на пособие. По-своему она была добра, но не очень деликатна. Мы жили в обычной трехкомнатной квартире, тетя Этель была всегда с нами. Она часто доводила мою мать. И… она играла со мной. Она приходила ко мне в спальню в прозрачной пижаме… ну, и все такое. Ей было около тридцати. Я нервничал. Тогда я еще не знал женщин. Вы понимаете, парня легко соблазнить. Но я отказался, ведь она была мне теткой.
Он посмотрел на Хабера, чтобы убедиться, понял ли доктор, от чего он отказался, и одобряет ли его поступок. Вседозволенность конца двадцатого столетия вызывала массу сексуальных комплексов и страхов. Точно так же, как чопорность конца девятнадцатого века. Орр боялся, что Хабер будет шокирован его нежеланием спать с теткой. Хабер хранил спокойное и заинтересованное выражение лица, и Орр продолжал:
— Мне снились тревожные сны, и в них всегда присутствовала тетя. Не так, как бывает в снах. Однажды она оказалась белой кошкой, но я знал, что это Этель. И вот однажды она заставила меня повести ее в кино и хотела, чтобы я обнял ее и все такое, а когда мы вернулись домой, она пришла ко мне в постель и сказала, что родители спят. И вот, когда мне удалось выпроводить ее, я увидел тот сон, очень живой сон. Проснувшись, я его отчетливо помнил. Мне снилось, что Этель погибла в автомобильной катастрофе в Лос-Анджелесе. Об этом пришла телеграмма. Мама плакала, готовя ужин. Мне было ее жаль, я хотел как-нибудь ее утешить, но не знал, как. Вот и все. Только когда я встал и пошел в гостиную, тети Этель не было на диване. Ее не было в доме. Только родители и я. Мне не нужно было спрашивать. Я помнил. Я знал, что тетя Этель погибла в автомобильной катастрофе в Лос-Анджелесе. Мы получили об этом телеграмму. Мой сон ожил. Но я знал, что до моего сна она жила в нашей гостиной и спала на диване — до самой последней ночи.
— Но ведь никаких доказательств не было.
— Нет. Никаких. Никто не помнил, чтобы она жила у нас, кроме меня.
Хабер рассудительно кивнул и погладил бороду. Простой на первый взгляд случай наркомании превратился в серьезное отклонение. Но раньше ему не случалось встречаться с таким четким изложением иллюзорного мира. Возможно, Орр шизофреник, но у него нет внутреннего высокомерия таких людей, к чему Хабер был очень чувствителен.