Друзилла убедила Лепида остаться за дверью, чтобы успеть предупредить нас, если вернутся Силан или Макрон. А мы вдвоем поспешили в комнату брата, к его ложу. На первый взгляд его состояние не улучшилось – он был все такой же серый, потный и слабый, однако из глаз ушла та ужасная желтизна, и нижняя челюсть больше не висела безвольно в потеках слюны. Это были важные перемены, и во мне вспыхнула надежда.
– Император поправится? – спросила я у лекаря, стоящего по другую сторону ложа.
Тот неопределенно пожал плечами:
– Я бы хотел ответить утвердительно, госпожа, но пока в этом не уверен. Скорее всего, худшее уже позади. Нужно сказать, я поражен живучестью его организма. Куда более сильные и крепкие мужчины уже скончались бы. По-моему, император – необыкновенный человек. Завтра к полудню мы будем знать точнее. Если в стуле больше не увижу крови, то можно надеяться на счастливый исход. Бог милостив, император справится.
– Боги милостивы, – рассеянно поправила я, хотя вовсе не собиралась спорить о религии с иудеем. Он же в ответ снисходительно улыбнулся мне, как будто знал что-то такое, о чем мне не было известно.
Послышался какой-то хрип, и я нагнулась к постели больного. Калигула пытался говорить.
– Что? Что, Гай?
Он подавил приступ дрожи, чуть приподнялся на подушке, сжал зубы и просипел, будто каждое слово давалось ему с мучительной болью:
– Я… могу умереть.
– Боги не допустят, чтобы еще один сын Германика оставил этот мир! – с жаром возразила я, и Калигула слабо улыбнулся.
– Мне нужно кое-что сделать… на случай… ты понимаешь?
Я замотала головой:
– Гай, ты обязан поправиться! Макрон и Силан что-то замышляют. Они таскают повсюду Гемелла, как будто он уже сменил тебя. А этот идиот старается задобрить горожан, чтобы те поддержали его. И мне кажется, что заболел ты не без помощи Макрона. А может, и Силан приложил руку.
Я приготовилась спорить, но, к моему удивлению, брат только кивнул с загадочным выражением:
– Ливилла, Макрон частенько жаловался, что ты недолюбливаешь его. Это заставило меня задуматься, и я наблюдал за ним еще до того, как это случилось… – Его речь прервал приступ мучительного кашля; Калигула отхаркнул в тряпицу что-то отвратительное и, обессиленный, откинулся на подушки, но спустя несколько минут смог продолжить: – Я ожидал чего-то подобного. Тиберий был ужасным человеком, но он преподал мне один очень важный урок, за что я ему теперь благодарен. – Я нахмурилась, и брат, хотя и был едва жив, не удержался от смешка. – С тех пор как мы вернулись в Рим, я постоянно принимал крошечные дозы различных ядов, чтобы повысить свою устойчивость к ним. К счастью, я извлек урок и из собственных действий и пил вытяжку из ягод абруса. Мой недуг – последствия того самого красного яда, я уверен в этом.