В тот миг, когда мы проходили мимо, сенатор Пизон обернулся, чтобы посоветоваться насчет фигурок с женой. И тут произошло нечто, что все изменило: он позвал ее по имени. Ливия.
Калигула встал посреди дороги как вкопанный, беззвучно двигая губами. Пизон с женой не замечали ни нас с братом, ни наш эскорт. Сенатор купил двух симпатичных бронзовых ларов, покровителей домашнего очага; затем супруги развернулись и, мирно беседуя, отправились дальше по своим делам. Их коренастые охранники потрусили за ними следом.
– Боги теперь посылают мне знамения безо всякого курятника, – возбужденно проговорил мой брат.
– Что?
Калигула указал вслед удаляющейся паре:
– Вспомни нашего предка Августа. Разве ты не поняла?
– Гай… – начала я и подняла руку в попытке остановить его, но он уже воодушевился своей идеей.
– Август влюбился в Ливию и, чтобы заполучить красавицу, заставил ее тогдашнего мужа – нашего прапрадеда – подать на развод. Ну что, догадалась? Эта Ливия должна стать моей. Нужно убедить Пизона развестись с ней, чтобы я мог на ней жениться. Она родит мне наследника, и мы дадим начало династии. Она станет новой хозяйкой Рима.
Я смотрела, как сенатор с женой шествуют через Форум. Она изящно опиралась о его локоть, а он нежно поглаживал ее пальцы и показывал на разные интересные вещицы, выставленные на продажу. По их поведению и позам было видно, что они – редчайший пример супругов, не расставшихся со сладкими муками взаимной влюбленности.
– Не спеши. Не предпринимай ничего, пока хорошенько все не обдумаешь, – внушала я брату, но с тем же успехом могла бы уговаривать собаку оторваться от миски с мясом.
Калигула весь искрился от предвкушения, и я знала, что ничем хорошим эта затея не закончится.
Когда наступили апрельские календы, стало ясно, что Калигула совершил ошибку. Его новая императрица бродила под гулкими сводами дворца, словно потерянная собака в поисках хозяина. Она улыбалась, когда того требовал этикет при отправлении государственных функций, и свои супружеские обязанности исполняла старательно, но без малейшего желания. Ливия не любила Гая, и, в полном соответствии со своим характером, он тем сильнее хотел добиться ее любви, чем очевиднее становилась невозможность этого.
Я честно предпринимала попытки наладить с Ливией дружеские отношения, но даже самый краткий разговор с ней стоил неимоверных трудов. Она была замкнута, не проявляла ни к чему интереса и не хотела сближения. В конце концов я решила, что лучше оставить ее в покое.
Великий план брата основать династию застопорился еще и потому, что, сколько бы он ни ложился с Ливией Орестиллой, она упорно не беременела. Калигула показывал ее лучшим врачевателям в городе, но не акушеркам, должна заметить, потому что он по-прежнему винил их в смерти своей первой жены. Лекари в один голос заверяли его: Ливия абсолютно здорова, она более чем способна к деторождению, просто пока не повезло. Калигула изо всех сил старался относиться к этому спокойно и не видеть в происходящем воли богов, проклявших семя Юлиев.