К концу августа, когда состоялась свадьба, стало очевидным кое-что еще: Милония была беременна. И размер ее живота подсказывал: дитя было зачато не просто накануне брака, а месяца за четыре до него. Так тайные свидания Калигулы и Милонии стали достоянием публики, однако мой брат совсем не прятал этот факт от мира. Обычно в подобных случаях жену старались отослать куда-нибудь к далеким родственникам, чтобы родила незаметно для всех. Калигула же был в таком восторге от грядущего события, что показывал Милонию с ее животом всем и каждому. Те же, кто посмел бы выразить неудовольствие нарушением этикета, молчали в надежде на то, что появление законного наследника принесет в империю спокойствие.
Бракосочетание проходило во дворце, который в честь торжественного события пышно украсили. Вообще все свадебные церемонии Гая очень отличались друг от друга. Его первую свадьбу организовал Тиберий, и она стала частью тройной церемонии. Вторая состоялась скоропалительно, в присутствии самых знатных лиц Рима и под сенью вещих знамений. Третий брак пришелся на те мрачные дни, когда Калигула оплакивал смерть Друзиллы, и заключили союз в тесном кругу. Что касается четвертой свадьбы, то она, пожалуй, стала самой странной.
Во всех отношениях она была такой, какой и следовало быть свадьбе представителей благородных семей, за исключением одной составляющей – гостей. Присутствовали те несколько сенаторов, которые послужили Калигуле инструментами террора против их коллег, и, конечно же, Корбулон и другие члены семейства Милонии, но ими число приглашенных патрициев исчерпывалось. Их оказалось так мало, что пришлось привлекать двух префектов претория, чтобы набрать положенные десять свидетелей высокого ранга.
Дворец заполняли вольноотпущенники. Хорошо одетые люди, которые в большинстве своем всего несколько лет назад были рабами, теперь веселились на свадьбе императора, поднимали в его честь кубки и пили вместе с самыми знатными римлянами – и все делали вид, как будто в этом нет ничего странного.
Распоряжался всем неприятный Каллист, и я не могла подавить раздражение, видя, как он во все сует свой нос. К сожалению, брат считал его очень полезным и позволял вольноотпущеннику запускать руку во все горшки меда от Авентина до Марсова поля. На Каллиста было возложено столько власти и обязанностей, что пришлось выделить ему подручного, еще одного вольноотпущенника по имени Протоген. Я пока не разобралась в этом вечно путающемся под ногами человеке, но по крайней мере он не вызывал такого отвращения, как его начальник.