И вот солнце поднималось к зениту, а я тем не менее слышала ее голос, чистый как звон колокольчика, разлетающийся по пустынным закоулкам дворца.
Происходило что-то странное, и мои инстинкты велели мне затаиться. Я замерла в том красиво расписанном коридоре и прислушалась. Слов было не разобрать, потому что Агриппина говорила негромко, и ее речь часто заглушалась лепетом юного Луция Домиция, ее сына, которого мы, сестры, прозвали Нероном в память о нашем погибшем брате, – уж очень малыш походил на него. Потом зазвучал и мужской голос, но еще более тихий, и я едва слышала его.
Иногда так бывает – произойдет что-то неладное и ты еще не успеешь понять, в чем дело, а твои чувства уже все знают: по коже пробегает холодок, сердце начинает трепетать, мысли бросаются вскачь, тонкие волоски на затылке и на руках встают дыбом. Это боги посылают нам предупреждение, говаривал Друз, когда мы были детьми, да только сам он не внял тревожным сигналам. Может, не сделай я того, что сделала, все сложилось бы не так плохо, но вряд ли мои действия кардинально повлияли на ход событий.
Стянув с ног мягкие кожаные сандалии, я взяла их за ремешки одной рукой, а второй подобрала подол столы и осторожно пошла по коридору на голос сестры.
Негромкая беседа стала слышнее, когда я завернула за угол, но сначала выглянула из-за каменной стены, желая убедиться, что у меня на пути никого нет. Крадучись, я вновь двинулась вперед. Волоски на затылке улеглись было обратно, как вдруг снова встали торчком: послышался мужской голос, теперь отчетливее, и я узнала его: Лепид! Спустя несколько мгновений я оказалась перед входом в какое-то помещение. Сжав ремешки сандалий и полы одежды, я рискнула заглянуть внутрь.
Комната была чем-то вроде хранилища ненужной мебели. С одной стороны громоздились составленные друг на друга полдюжины кушеток, напротив теснились многочисленные стулья, низкие столики, сундуки и тому подобные предметы. Насколько я могла судить, тут держали мебель для больших пиршеств. Вероятно, на одной из этих кушеток я и сама лежала во время какого-нибудь празднества и ставила кубок на один из этих столов. В комнате пахло затхлостью и сыростью – значит в ней редко бывали. Должно быть, и остальные помещения в этой части дворца используются сходным образом, вот почему здесь так безлюдно и тихо.
В центре комнаты стояли Агриппина и Лепид. Маленький Луций Домиций, весело щебеча, ползал вокруг стульев и другой мебели. Мне повезло – или не повезло: я застала парочку в тот самый момент, когда Лепид заключил Агриппину в объятия.