Сбоку от меня неодобрительно хмыкнула Агриппина, и я закатила глаза. Пина готовилась принять роль римской матроны и воспринимала все слишком уж серьезно, на мой вкус. Как только сестре исполнилось тринадцать лет, ее сосватали Домицию Агенобарбу, дальнему родственнику почти на двадцать лет ее старше и с пугающей репутацией. Несмотря ни на что, Агриппина была твердо настроена извлечь из брака максимум выгоды и предполагала использовать супруга для закрепления собственного положения в высших кругах римской аристократии. Я не сомневалась в том, что она преуспеет и справится с распутным и мерзким Домицием.
Друзилла улыбалась от уха до уха, любуясь братьями, которые шутили с центурионом и ждали команды высаживаться. Внимание же Калигулы было занято чем-то другим.
Когда я заметила, что младший из братьев стоит чуть позади нас и хмурится, по спине у меня пробежал холодок: эта складка между бровями означала, что случилось нечто плохое. Взгляд Калигулы был направлен не на корабль и не на старших братьев, а бегал по толпе вокруг нас, то и дело задерживаясь на лицах. Короткий обмен окриками и свистом на триреме, похоже, означал разрешение высадиться, и началось движение. От радостного возбуждения Друзилла не могла устоять на месте.
– Надеюсь, что этот седой старик не увяжется за братьями, – проворчала Агриппина.
Она не сводила глаз с центуриона, который готовился сойти на берег вслед за молодыми трибунами. Мать что-то ответила ей, но я перестала прислушиваться к ним – лишь смотрела на Калигулу и гадала, что его так встревожило.
Наша семья двинулась навстречу двум героям в кольце из рабов и наемных слуг. Калигула по-прежнему держался чуть позади и вглядывался куда-то вдаль.
– Что там? – испуганно спросила я.
– Неприятности.
Я ждала каких-то пояснений, но брат не был расположен к беседе, поэтому уставилась туда же, куда смотрел он. В крошечный просвет между спинами и головами виднелось с полдюжины мужчин, стоящих на ступенях большого здания с портиком. Порт находился вне померия – той невидимой линии, которая обозначает сакральные пределы Рима, и потому запрет на ношение оружия тут не действовал. Все шестеро были одеты в белые туники поверх кирас и держали в руках синие щиты со звездами и скорпионом преторианской гвардии. Один из них – воин с высоким плюмажем из перьев на шлеме – показывал на что-то в толпе. Взгляд Калигулы побежал дальше, и мой вслед за ним. Оказалось, что группки преторианцев стоят повсюду, в основном по периметру открытого пространства порта. Что они тут делают?