Он поцеловал мою руку, откинул в сторону покрывало и венок, повозился немного с моими волосами и потом, широко улыбнувшись, прижался к моим губам в новом поцелуе. Я все еще ошеломленно таращила глаза, когда супруг отправился пообщаться со знакомыми. И тут мне на плечо вновь опустилась чья-то ладонь.
– Виниций, кажется, неплохой человек. – Мой брат с улыбкой обнял меня.
Лонгин произносил речь, и Калигула улучил момент, чтобы сбежать от жадной толпы.
– Да, мне тоже так показалось, – согласилась я.
– Друзилле повезло меньше…
Я оглянулась на страдальческую фигуру нашей сестры. Она по-прежнему висела на локте мужа, словно труп оленя, принесенный с охоты. Чуть дальше я, к своему ужасу, разглядела среди гостей серое, несчастное лицо Лепида. День, только ставший приятным, вновь омрачился.
– Подойди к ней, – негромко посоветовал Калигула. – Оторви ее от супруга хоть на полчаса и постарайся поднять ей настроение.
В наш диалог вклинился новый голос, и на этот раз от неожиданности вздрогнули мы оба – и я, и брат.
– Вряд ли он долго пробудет с нами.
Мы обернулись и увидели Силана, тестя Калигулы. Он стоял, сцепив руки за спиной, и покачивался с пятки на носок.
– Прости – кто? – переспросила я нового собеседника.
– Супруг вашей сестры. Лонгин – человек с амбициями, но без воображения. Вскоре он начнет уговаривать императора дать ему какую-нибудь должность. Вероятнее всего, ему предложат незначительный административный пост, но не знаю, согласится ли Лонгин, ведь он метит в консулы. В таком случае его отправят командовать легионерами, а если вы знаете его историю, то вам не нужно говорить, что как военный трибун он показал себя не лучшим образом. И я не удивлюсь, если через пару лет Лонгин утонет в одном из гнилых германских болот с туземным клинком в кишках.
Нарисованная картина заставила меня поморщиться, но в самой глубине души я пожелала Лонгину именно такой судьбы – ради блага сестры.
– Ты открыто высказываешь свои соображения, – с интересом отметил Калигула. – Редкое качество в наше дни и весьма опасное. Именно оно погубило моих родных.
Силан рассмеялся:
– Льщу себя надеждой, что хорошо разбираюсь в людях, и ты мне кажешься человеком, на которого можно смело положиться. Сестра твоя производит такое же впечатление, а поблизости больше никого нет. Гай, надеюсь, твой брак с моей дочерью будет долгим и счастливым. Своих сыновей у меня нет, и хотя сын моего брата продолжит род, я всегда чувствовал себя обделенным. Если ты согласишься на более дружеские отношения со мной, чем подразумевают наши новые роли, то я окружу тебя заботой, как родного сына. Само собой, – поспешил он уточнить, – я не претендую на то, чтобы заменить тебе отца, чье имя живет в истории и служит примером того, что значит быть настоящим римлянином.