– Он позволил мне встретиться с сестрой.
– Вот как. Значит, встреча с сестрой для тебя дороже жизни, девятка. Преданность – это похвально.
Не знаю, можно ли считать, что Гортей и вправду меня похвалил. Скорее, он сказал это с иронией, как бы насмехаясь над моей беспечностью. Он скинул с моего лба волосы, и я понял – теперь точно никуда не деться.
– Гортей, не надо, прошу, – вмешалась Садрин.
Он прижал ладонь к моему лбу. Горячо.
– Нет! – вскрикнула Садрин.
Она вцепилась в его руку. Страх сковал мое тело.
– Алексатра, лучше отпусти, – прохрипел Гортей.
– Нет.
Я должен сдержать клятву, данную сестре. Нужно вернуть контроль над телом. Но страх не дает пошевелиться. Он путает мысли, так что в голове остается только две темы: смерть и сестра. Я не могу контролировать разум настолько, чтобы сопротивляться смерти и страху.
– Отойди, – сказал Гортей.
Садрин оторвала его руку от меня. Воистину сильная женщина. А если подумать, то Гортей сам сказал, что она сильнее его. Но Гортей не думал сдаваться. Раньше я не замечал, чтобы он был упрямым. Хотя мы никогда и не были близко знакомы.
Быстрым движением он прижал другую руку к моему лбу. Жжет. Я вскрикнул. Теперь точно все кончено. Я позволил себе чувствовать боль. Быть может, это последнее, что я могу испытать? Облик сестры возникает перед глазами, но я уже ничего не способен сделать. Теплая кровь стекает по переносице. И плевать, что ее во мне нет, пусть себе течет, пусть существует. Пускай в последние мгновения жизни меня будет как можно больше.
Эта боль чувствуется не только во лбу. Она распространяется ниже, по шее, пробегает по позвоночнику и ударяет в пятки. Глаза закрыты. Я чувствую, как Гортей отнял руку ото лба. А быть может, ее убрала Садрин. Но боль остается. Я продолжаю кричать, и этот крик наполняет пространство вокруг. Мне даже начинает казаться, что я и сам состою из боли и крика. Но это лучше, чем быть безвольной куклой в руках надзирателей. Смерть лучше.
– Успокойся, актер, – сказал Гортей.
Я открыл глаза.
– Ты же знаешь, что никакой боли нет.
– Я жив?
Я посмотрел на огонь в камине – он все так же спокойно горел. Садрин смотрела на меня с испугом, а Гортей – с любопытством.
– Сама десятка на твоем лбу не делает тебя трупом.
Кажется, до меня это только сейчас дошло. Он улыбнулся глазами. Думаю, будь на его месте кто-нибудь не столь сдержанный, он бы уже смеялся во весь голос. Боли нет, и крови тоже. Ее просто не существует. Своей боли я уже пережил достаточно.
– Сначала вразумим черта, – сказал Гортей, отходя от стола.
Мне стало немного легче, когда я почувствовал расстояние между мной и демоном.