— Но это совершенно разные вещи. За пятьдесят лет произойдут значительные изменения в земном климате. Если же Облако останется навсегда, это станет настоящей катастрофой.
— Я в этом не сомневаюсь. Я только говорю, что для подавляющего большинства людей совершенно все равно, что произойдет через пятьдесят, или, тем более, через сто лет. Что касается перспективы умереть сразу или впредь существовать с газовым диском вокруг Солнца, тут они решили рискнуть.
— Значит, вы согласны со мной?
— Вовсе нет. При каких обстоятельствах вы пойдете по пути, сопряженному с громадным риском? Нет, даже и не пытайтесь ответить. Послушайте меня. Ответ таков: вы подвергните себя опасности, если все другие возможности будут казаться еще худшими.
— Но другие возможности не хуже. Была возможность ничего не предпринимать, это не было связано с риском.
— А вот и нет. Это было связано с риском, что вы станете всемирным диктатором!
— Бред! Тесто, из которого я сделан, не годится для производства диктаторов. Единственная моя агрессивная черта — терпеть не могу дураков. Да разве я похож на диктатора?
— Увы, Крис, — сказал Марлоу. — Не с нашей точки зрения, конечно, — добавил он поспешно, заметив, что Кингсли готов взорваться, — по мнению Вашингтона — конечно. Когда человек вдруг начинает разговаривать с ними, как с умственно отсталыми школьниками, когда выясняется, что этот человек обладает невиданной мощью, можете ли вы осуждать их за поспешные выводы?
— Но это не объясняет, почему перспектива нашей диктатуры над миром, совершенно нелепая, как мы знаем, могла показаться им худшим вариантом, чем те пагубные действия, которые они предприняли?
— Есть еще одна причина, по которой они никогда не пришли бы к другому решению, — добавил Паркинсон. — Можно, я расскажу историю моей жизни? В детстве я учился в привилегированной школе. В таких заведениях особенно способных ребят обычно поощряют к изучению классиков, может быть, это прозвучит нескромно, я тоже этим занялся. Я получил стипендию в Оксфорде, учился довольно хорошо и обнаружил на двадцать втором году жизни, что моя голова забита бесполезными знаниями, во всяком случае, для человека, не обладающего какими-то выдающимися способностями — а я ими не обладал. Ну, я и поступил на административную службу. И она привела меня к теперешнему моему положению. Мораль истории такова: я пришел в политику совершенно случайно. То же произошло и с другими — я не уникум и не претендую на это. Но нас, случайных рыбешек, ничтожное меньшинство, мы обычно не занимаем особо влиятельных постов. Почти все политики избирают политическую карьеру потому, что она их привлекает, потому, что они стремятся быть в центре внимания, им нужно чувствовать свою власть.