Мальборо попался на удочку.
— Хорошая идея, — сказал он. — Давайте, я напишу. Мне все равно нужно написать ему письмо по другому поводу.
Кингсли знал, что Лестер претендовал на первенство в открытии сразу нескольких явлений, и Мальборо хотел воспользоваться случаем, чтобы показать, что и другие не лыком шиты.
Мальборо и в самом деле написал Лестеру в Сиднейский университет. И то же самое сделал для верности (не сказав об этом Мальборо) сам Кингсли. Оба письма содержали один и тот же фактический материал, но Кингсли добавил несколько косвенных намеков, которые многое могли сказать человеку, знающему, чем грозит Черное облако, но не Лестеру, который об этом ничего не знал.
На следующее утро, когда Кингсли вернулся в колледж после лекции, его окликнул взволнованный привратник:
— Доктор Кингсли, сэр, вам пришло очень важное письмо!
Это была записка министра внутренних дел, в которой сообщалось, что министр был бы рад, если бы профессор Кингсли согласился принять его в три часа дня.
Для ленча слишком поздно, для чая слишком рано, видимо он сам приготовил мне хорошенькое угощение, подумал Кингсли.
Министр внутренних дел был точен, чрезвычайно точен. Часы только били три, когда тот же самый, все еще взволнованный, привратник проводил его в комнату Кингсли.
— Министр внутренних дел, сэр, — провозгласил он торжественно.
Министр был одновременно и резок и тактичен. Он прямо перешел к делу.
Правительство, естественно, удивлено, даже несколько встревожено докладом, полученным от Королевского астронома. Правительство высоко оценило замечательные аналитические способности доктора Кингсли, которые в полной мере проявились в этом докладе. Он, министр внутренних дел, специально приехал в Кембридж с целью, во-первых, поздравить профессора Кингсли с блестящим научным анализом этого странного явления, который он проделал, и, во-вторых, сообщить, что правительство хотело бы поддерживать постоянную связь с профессором Кингсли и иметь возможность советоваться с ним по столь важному вопросу.
Кингсли понял, что ему остается принять с должной скромностью хвалебную речь и обещать сделать все, что в его силах.
Министр выразил восхищение проделанной учеными работой и добавил, как будто он только сейчас вспомнил, что премьер лично заинтересовался вопросом, который профессору Кингсли может показаться незначительным, но который он, министр внутренних дел, считает весьма деликатным: число лиц, посвященных в суть дела, должно быть строго ограничено. По сути дела об этом должны знать только профессор Кингсли, Королевский астроном, премьер-министр и узкий кабинет, в который на этот случай включен и он, министр внутренних дел.