Если отсчитать от самой высокой волны восемь катящихся за ней, то девятая снова будет самой высокой и свирепой. Всегда хотел спросить ученых, почему так происходит, но не случилось, на практике много раз проверял – работает железно. Мы всегда считали волны. Выглядев девятую в море, стояли по пояс в воде и ждали ее, принимая более мелкие волны боком. Надо было чуть подпрыгнуть, чтобы пропустить основной объем воды под собой. Девятая росла на глазах, приближалась к пляжу и накрывала с головой, неся к берегу. Тут важно было успеть впиться в песок пальцами, локтями и коленями или, на крайний случай, позорно упасть на живот.
Пляж был галечный, и если я не бултыхался в воде, то бродил по кромке пляжа, выискивая камешки. Самые красивые забирал домой, где они мгновенно тускнели и умирали, но стоило положить их в банку с водой, как они оживали вновь. Дни напролет я искал большой сердолик и куриных богов. Сердолика в результате так и не нашел, хотя, по воспоминаниям бабки, до войны их постоянно выкидывало на берег, а вот куриных богов привез в Москву много и раздал друзьям во дворе.
Бабка разделяла мою страсть к камешкам. По вечерам мы вынимали их из банки и раскладывали на столе, отбирая лучшие. Мы редко сходились во мнениях, и бабка просила объяснить, почему мне нравится тот, а не другой.
Эта игра началась еще в Москве, в Музее изобразительных искусств, куда она меня водила. Поднявшись по огромной лестнице на второй этаж, мы смотрели сверху на статую Давида. Помню, я подумал однажды: если Давид такой огромный, какой же громадиной должен был быть Голиаф? В первый наш приход бабка подвела меня к стеклянному стеллажу с крито-микенскими находками и предложила выбрать одну-единственную вещь и объяснить свой выбор. Я показал на обоюдоострый кинжал с охотничьей сценой, где длинноногие собаки бежали за длинноногим оленем. Бабка согласно кивнула головой, но потребовала объяснения. Внимательно выслушав про собак и оленей, она указала на огромную глазчатую бусину и пояснила, что приглянулось ей в этой, по-моему, бесполезной вещице. Заставила меня представить молодую женщину в таких бусах на шее и короткой тунике, как на статуе Дианы-охотницы из Греческого зала. Подглядев псовую охоту в ее заповедном лесу, богиня спасла маленькую лань, льнущую к ее ноге, и достает стрелу из заплечного колчана, чтобы наказать охотников, вторгшихся в ее заповедный лес без разрешения. У богини не было бус на шее, но придумывать историю и представлять, как бы ей пошло ожерелье из глазчатых бус, было очень интересно. Игра мне понравилась. Позже я понял, что так бабка исподволь знакомила меня с навыками описания и анализа, обязательными для любого искусствоведа, – этот курс читается в самом начале обучения. Иногда мы останавливались на входе в музей, и она рассказывала про строение фриза, про ордера колонн, показывая, чем коринфский отличается от дорического. Так я учился ценить не только вещи, но и то, как они сделаны.