Каково же было наше изумление, когда в старших классах, отправившись однажды в воскресенье на ипподром, мы с приятелями увидели Эмиля в оркестре. Он был в черном костюме в серую полоску, в бабочке и неистово дул в саксофон. Выяснилось, что приехавший откуда-то с юга в Москву физрук-акробат подрабатывает на скачках. Он нас не заметил – дул что есть силы, красный от усердия, и чуть пританцовывал в такт. Когда он вышел на соло и саксофон захрипел и завыл, мы от восторга завыли в унисон. Там, на ипподроме, мы поняли наконец его истинное призвание, которое в школе он так тщательно скрывал.
В пятом классе, ближе к концу занятий, школу облетела новость: к нам едет Анка-пулеметчица. Настоящая, та самая, строчившая по каппелевцам в легендарном фильме. Едва досидев до конца последнего урока, я понесся на первый этаж – хотел посмотреть на нее, когда она будет заходить в школу, но опоздал, Анка только что пошла по лестнице в актовый зал. Понятно, я побежал наверх, догонять.
Главная лестница школы, ведущая в актовый зал, всегда была забита на переменах, нужно было набрать скорость и мчаться по ступеням, не теряя ее. Пронырнуть под рукой училки, притормозить за плечо девчонку и, оттолкнувшись от него, продолжить бег – это умение отрабатывалось ежедневно и было куда круче скучных физкультурных упражнений. Я спешил что есть мочи, перепрыгивая через две ступеньки. На площадке между третьим и четвертым этажами у перил образовался какой-то затор – толстенная тетка, ведомая под руки Эмилем и нашим завучем Исааком Соломоновичем, загородила проход. Спускающиеся вниз девчонки прижались к стене, пропуская процессию. Я увидел зазор, рванул из последних сил и, не рассчитав, влетел головой тетке прямо в живот, мгновенно отпрянул, услышав ее “ох!”, поднырнул под руку Исаака Соломоновича и полетел дальше, не оборачиваясь и не обращая внимания на его грозный окрик: “Ученик, стой! Стой немедленно!” Домчавшись до актового зала, я ввинтился в толпу входивших и нашел себе местечко во втором ряду с краю, поближе к сцене. Каково же было мое изумление – пожилую тетку завели на сцену и усадили в кресло перед микрофоном, она и оказалась легендарной Анкой. Она принялась рассказывать о бое, когда раненый красноармеец заставил ее, медсестру, строчить по наступавшему врагу. Еще она призналась, что образ Анки-пулеметчицы – собирательный, что таких женщин в дивизии Чапаева было много. Словом, полный облом. Она просто воевала на гражданской, а теперь ходила с выступлениями по школам, как старики-ветераны, слушать которых было очень скучно.