— Но ведь угроза со стороны суши несколько более… актуальна? Гурки — плохие моряки, и в любом случае у них нет ничего, что можно назвать флотом…
— Мир меняется, генерал. Мир меняется.
— О, разумеется. — Виссбрук повернулся, чтобы переговорить со своими адъютантами.
Глокта проковылял вверх и встал возле парапета рядом с Коской.
— Сколько здесь гурков, на ваш взгляд?
Стириец поскреб облезающую сыпь на шее.
— Я насчитал пять штандартов. Значит, пять императорских легионов и еще куча народу, кроме них, — разведчики, саперы, нерегулярные войска с дальнего Юга. Вы спрашиваете, сколько их здесь… — Коска прищурился на солнце, беззвучно двигая губами, словно производил в голове сложнейшие вычисления. — До хрена!
Он запрокинул голову, досасывая последние капли из бутылки, причмокнул губами, размахнулся и швырнул бутылку в сторону гуркских войск. Она вспыхнула на солнце и разбилась о затвердевшую глину на той стороне канала.
— Видите эти повозки вон там, в тылу?
Глокта всмотрелся в подзорную трубу. Действительно, позади моря солдат двигалась призрачная колонна огромных фургонов, едва различимая в мерцающем зное и в тучах пыли, поднятых тысячами сапог.
«Конечно, солдатам нужны припасы. Однако…»
Он разглядел длинные брусья, торчавшие из фургонов, словно паучьи ноги.
— Осадные машины, — пробормотал Глокта про себя. «Все в точности так, как сказал Юлвей». — Они не шутят.
— Ну, вы ведь тоже не шутите!
Коска встал у зубца стены и принялся возиться со своим ремнем. Мгновением позже Глокта услышал звук его мочи, разбивающейся об основание стены далеко внизу. Наемник ухмыльнулся через плечо, его тонкие волосы трепетали на соленом ветру.
— Здесь все предельно серьезны. Мне надо поговорить с магистром Эйдер. Я чувствую, что скоро я начну получать мои боевые деньги!
— Похоже на то. — Глокта медленно опустил подзорную трубу. — А также их зарабатывать.
Первый из магов скорчился на спине в повозке, втиснутый между бочонком с водой и мешком конского корма, с мотком веревки под головой вместо подушки. Логен никогда не видел его таким старым, исхудавшим и слабым. Байяз часто дышал, его кожа, бледная, с красными пятнами, туго обтянула кости, на ней проступили бисеринки пота. Время от времени он дергался, корчился и бормотал странные слова, и тогда его веки трепетали, словно он не мог очнуться от кошмара.
— Что с ним?
Ки опустил взгляд.
— Каждый раз, когда ты применяешь искусство, ты берешь взаймы у Другой стороны, и этот долг должен быть возмещен. Это рискованно даже для мастера. Пытаться изменить мир мыслью… какая самонадеянность! — Его губы искривились в улыбке. — Если брать в долг слишком часто, то однажды можно коснуться нижнего мира — и оставить там часть себя…